Ł Обзоры военных ботинок, энциклопедия военной техники, холодное оружие Второй мировой войны

ДЕЛАРЮ Ж. "ИСТОРИЯ ГЕСТАПО", 1998

Именно на таких обедах были обсуждены детали пуска в ход первых газовых камер; там же были рассмотрены результаты опытов по уничтожению евреев. Долго и тщательно сравнивались скорость, экономичность, легкость различных средств истребления. И эти зловещие разговоры не мешали присутствующим работать вилками. Только Небе, который перешел к тому времени на сторону противника и участвовал вместе с представителями абвера в заговоре с целью убийства Гитлера, страдал, по словам Гизевиуса, от этих обменов мнениями и "возвращался с них в полном изнеможении".

В отсутствие Гиммлера председательствовал Кальтенбруннер, порой использовавший коллективные обеды для язвительных нападок на тех своих подчиненных, кого он не любил или чьи прямые отношения с Гиммлером его раздражали. Наиболее частым объектом его атак был протеже Гиммлера Шелленберг, который даже жаловался Гиммлеру и просил освободить его от присутствия на этих трапезах, но рейхсфюрер СС слишком высоко ценил сложившийся обычай и не допускал ни малейшего от него отступления.

Несмотря на своеобразную опеку, установленную над ним Гиммлером, Кальтенбруннер наложил на РСХА отпечаток, обусловленный узостью его мышления и юридическим образованием. Гизевиус как-то лаконично определил его воздействие: "Пришел Кальтенбруннер, и все стало день ото дня ухудшаться. Мы начали понимать, что влияние такого убийцы, каким был Гейдрих, было, возможно, менее страшным, нежели холодная юридическая логика адвоката, который получил в свои руки такой опасный инструмент, каким было гестапо".

Эйхман стал в гестапо абсолютным хозяином отдела IV В. Он сохранял постоянный контакт с Кальтенбруннером и часто получал прямые приказы от Гиммлера, хотя в административном отношении продолжал подчиняться Мюллеру. Именно ему было поручено "окончательное решение" еврейской проблемы, то есть полное уничтожение евреев Европы. Политика абсолютного антисемитизма, начатая в Германии погромами, организованными Гейдрихом 9 ноября 1938 года (Эти погромы, называемые Гейдрихом "стихийными бунтами", привели к таким разрушениям, что страховые компании выразили протест. Тогда Геринг 12 ноября издал декрет, в соответствии с которым на еврейские общины накладывался штраф в размере 1 млрд. марок, конфисковывались их страховые свидетельства для оплаты разрушений, а сами они исключались из хозяйственной жизни страны. В соответствии с нацистской моралью жертвы всегда должны платить за все), завершилась этим решением. По оценкам, сделанным в Нюрнберге, она стоила жизни 6 млн. евреев в Германии и оккупированных странах. Власть Эйхмана над евреями стала абсолютной после постановления от 1 июля 1943 года, подписанного Борманом; евреи лишались отныне права обращаться в обычные суды и подпадали под исключительную юрисдикцию гестапо.

В постановлении от 9 октября 1942 года, подписанном также Борманом, было указано, что "постоянное устранение евреев с территории великой Германии не может далее осуществляться путем эмиграции, но только через использование "безжалостной силы в специальных лагерях на Востоке".

Система организованных погромов была отработана нацистами на Востоке. Затем они перешли к научным и промышленным методам уничтожения людей. Эйхман создал четыре лагеря, самым известным из которых был Маутхаузен. Он был задуман и построен в расчете на то, что проводимая нацистами политика истребления - это долговременная задача, разрешение которой будет продолжено и после порабощения всей Европы. После ликвидации евреев останется еще много противников, которых надо будет устранять. "Построенный как огромная каменная крепость, расположенный на вершине холма и окруженный бараками, Маутхаузен являл собой не только долговременную конструкцию, но и мог укрыть большой военный гарнизон и располагал для этого всем необходимым. Сама крепость была фабрикой уничтожения, куда присылали заключенных, высосав из них все силы принудительным трудом в приданных ему лагерях Гузен или Эбензее. Когда в результате избиений и голода трудоспособность партии заключенных снижалась до определенного уровня, их пересылали в центральный лагерь, где судьба страдальцев решалась в несколько часов. Живым из центрального лагеря вообще не выходил никто".

Эйхман организовал систему доставки в эти лагеря специальными эшелонами намеченных к уничтожению евреев из всей Европы. Отправление и загрузка эшелонов определялись в зависимости от мощности лагерей и транспортных возможностей германских железных дорог.

Коменданты лагерей смерти подвергали заключенных казни через удушение газом только по указанию Эйхмана. За каждым эшелоном закреплялся офицер СС, получавший все необходимые инструкции, определявшие лагерь, куда направлять эшелон, и судьбу его "пассажиров". Например, буквы "А" или "М", проставленные в инструкции для сопровождающей эшелон команды, означали Освенцим (Аушвиц) или Майданек, что было равносильно приказу об уничтожении в газовых камерах.

В Освенциме были установлены следующие правила:

"Дети в возрасте до 12-14 лет, лица старше 50-летнего возраста, а также больные (или преступники, имеющие несколько судимостей), перевозимые в вагонах, снабженных специальными табличками, отправлялись немедленно по прибытии в газовые камеры. Другие заключенные подвергались осмотру, и врач-эсэсовец по внешнему виду отделял трудоспособных от нетрудоспособных. Последние отправлялись в газовые камеры, а оставшиеся распределялись между трудовыми лагерями".

Вторая категория была, естественно, временной. Работая в бесчеловечных условиях, люди быстро истощались и их также отправляли в газовые камеры.

На востоке Польши использовался дьявольский метод, изобретенный и отработанный бывшим комиссаром криминальной полиции в Штутгарте Виртом (Работая на этом посту, Вирт уже заставил говорить о себе своими методами расследования уголовных преступлений, которые стали объектом запросов в ландтаге Вюртемберга), направленным РСХА в Люблин.

Вирт намечал среди заключенных-евреев некоторое число уголовников, которым обещал всякого рода блага при условии, что они найдут среди заключенных подручных, готовых на любую работу. Таким образом он отобрал около 5 тыс. мужчин и женщин, которые получили не только надежду спасти свою жизнь, но и право участвовать в ограблении заключенных. Им-то и было поручено уничтожение своих несчастных единоверцев.

Среди лесов и равнин восточной Польши создавались замаскированные лагеря уничтожения. "Они строились для отвода глаз, как потемкинские деревни, - рассказывал доктор Морген, - то есть для того, чтобы у вновь прибывших складывалось впечатление, что их доставили в какой-то город или крупный населенный пункт. Поезд прибывал на бутафорский вокзал, и, когда сопровождающая команда и персонал поезда уходили, двери вагонов открывались. Евреи выходили на платформу. Их тут же окружали члены еврейских отрядов, и комиссар Вирт или кто-то из его подручных произносил речь. Он говорил: "Евреи! Вас привезли сюда для того, чтобы здесь поселить, но, прежде чем образовать новое еврейское государство, вы должны, естественно, обучиться какой-нибудь новой профессии. Здесь вас и будут обучать, и каждый из вас обязан выполнить свой долг. Прежде всего каждый должен раздеться, такое уж здесь правило, чтобы ваша одежда была дезинфицирована, а вы вымылись и не заносили в лагерь насекомых".

Прибывших строили в колонну. На первой остановке отделяли мужчин от женщин, и в соответствующих раздевалках они должны были оставить свои шапки, пиджаки, рубашки, обувь и даже носки. На каждую вещь им выдавался номерок. Все эти операции, проводимые евреями из команды Вирта, не вызывали у вновь прибывших недоверия, и они послушно продвигались, подгоняемые своими единоверцами-предателями, чтобы у них не оставалось времени задуматься. Наконец они прибывали на последнюю остановку, оформленную как банное помещение. Туда входила одна группа, двери закрывались, в камеру впускался газ. Через определенное время особая команда выносила тела несчастных через другие двери и кремировала их, тогда как другая группа вступала в зал.

Вирт без особых затруднений организовал применение этой системы, поскольку раньше он занимался уничтожением неизлечимых душевнобольных в соответствии с декретом об эвтаназии. Полученные им "великолепные" результаты и стали причиной того, что имперская канцелярия выбрала его для столь ответственного поручения.

3. "Эксперименты" нацистских ученых

Когда Кальтенбруннер стал шефом РСХА, функции этой организации значительно расширились.

Среди ее новых задач появилась работа с военнопленными и иностранными рабочими, надзор за которыми был поручен гестапо.

Лагеря для военнопленных были поставлены под контроль военных, и можно было надеяться, что верховное командование настоит на соблюдении международных норм и обеспечит "защиту" иностранных офицеров и солдат, оказавшихся в его власти. Однако эти нормы были грубо нарушены, и гестапо удалось проникнуть в эту сферу деятельности, в которой ему, казалось бы, не должно быть места. Верховное командование не только не сопротивлялось такому вторжению, но даже активно сотрудничало с Гиммлером и его агентами. Это стало логическим завершением эволюции, начало которой было положено "пониманием", проявленным военными по отношению к погромам и злоупотреблениям в самой Германии, а затем и по отношению к деятельности оперативных групп. Таким образом, генеральный штаб мало-помалу смирился с самыми подлыми убийствами и начал даже применять эти методы в собственной деятельности.

Первые меры такого рода были использованы против советских военнопленных. В начале июля 1941 года было проведено совещание с участием начальника административной службы при Верховном командовании вермахта генерала Рейнеке, представителя службы, занятой военнопленными, Бройера, представителя Канариса и абвера Лахузена, представителя РСХА, шефа гестапо Мюллера. На этой встрече были приняты решения, осуществление которых и возлагалось на Мюллера. Их авторы исходили из директив, связанных с борьбой на Востоке, и преследовали те же цели.

Решения были изложены в документе, опубликованном 8 сентября 1941 года. "Большевистский солдат, - говорится в документе, - утратил всякое право на то, чтобы с ним обращались в соответствии с Женевской конвенцией как с уважаемым противником... Необходимо отдать приказ действовать безжалостно и энергично при малейшем признаке неподчинения, особенно когда речь идет о большевистских фанатиках. Неподчинение, активное или пассивное сопротивление должны быть немедленно сломлены силой оружия (штыком, прикладом или огнестрельным оружием). Те, кто попытается выполнить этот приказ, не используя оружия или недостаточно энергично, должны подвергаться наказаниям... По военнопленным, которые пытаются бежать, следует стрелять без предупреждения. Не должно быть никаких предупредительных выстрелов... Применение оружия против военнопленных является, как правило, законным".

Для исполнения всей суммы новых положений в гестапо был создан специальный отдел военнопленных, группа IV А, возглавляемая гауптштурмфюрером СС Францем Кенигсхаусом. В начале 194 3 года эта группа была придана подгруппе IV Б 2а, возглавляемой штурмбаннфюрером СС Хансом-Хельмутом Вольфом.

Этот отдел давал указания представителям гестапо, уже имевшимся во всех лагерях. Агенты гестапо и СД были назначены фактически во все лагеря для военнопленных, но числились чаще всего на фиктивных должностях. Мюллер в своей директиве от 17 июля 1941 года предписывал им выявлять "все политические, уголовные и другие по каким-либо причинам нежелательные элементы", а также "всех лиц, которые могли бы быть использованы для возрождения оккупированных территорий", с целью их устранить или подвергнуть "специальному лечению". Приказ рекомендовал агентам подбирать среди военнопленных также и тех, кто "заслуживает доверия", для организации шпионажа внутри лагеря и выявления тех военнопленных, кого следовало устранить. Гестапо не меняло своих методов.

Судьба советских военнопленных в Германии была поистине трагичной. Большинство участников последней войны, знакомых с германскими лагерями для военнопленных, сохранили воспоминания о том, как осенью 1941 года прибывали колонны русских военнопленных, изможденных и исхудалых, пошатывающихся от усталости и голода. До места они двигались пешком, иногда сотни километров. Подвергаясь бесчеловечному обращению, несчастные тысячами умирали на обочинах дорог от голода и физического истощения. Те, кто выживал после этих кошмарных походов, размещались под открытым небом. Приказом Гиммлера от 2 2 ноября 1941 года предписывалось: "Любой советский военнопленный, возвращенный в лагерь после попытки к бегству, должен быть немедленно передан ближайшей службе гестапо", что было равносильно немедленному уничтожению.

В 1941 году 2 тыс. советских военнопленных были помещены в лагерь Флоссенбург. Из них выжило только 102 человека. Более 20 тыс. военнопленных было истреблено в лагере Освенцим.

20 июля 1 942 года Кейтель подписал приказ, предписывающий клеймить каленым железом военнопленных, которым Удалось выжить: "Клеймо должно иметь форму угла в 45 градусов, одна из сторон которого должна иметь длину не менее одного сантиметра и направлена вверх; его следует наносить раскаленным железом на левую ягодицу". Клеймо могло исполняться также скальпелем с использованием туши, что делало его несмываемым. Этот пример показывает, до какой степени нацистская идеология развратила германский военный корпус, если заслуженный маршал не колеблясь подписывает приказ, приравнивающий к скотине людей, единственная вина которых состояла в том, что они оказались мужественными. Германское военное командование отдаст не менее возмутительные приказы об убийстве пленных французских генералов.

С 1940 года верховное командование, следуя примеру партии, возвело убийство в ранг методов политической борьбы. 23 декабря 1940 года на одном из совещаний в абвере, на котором присутствовали три руководителя внутренних отделов абвера и шеф внешнего отдела адмирал Бюркнер, Канарис сообщил, что Кейтель обязал его устранить генерала Вейгана, находившегося тогда в Северной Африке. Кейтель опасался, что французский генерал организует там из остатков французской армии центр сопротивления, и дал официальный приказ уничтожить его при помощи наемных убийц. Однако внутри абвера начало уже складываться антинацистское ядро, и Канарис уклонился от выполнения приказа под предлогом, как он объявил впоследствии, невозможности его выполнения по техническим причинам (После вторжения в южную зону Вейган был арестован эсэсовцами 12 ноября 1942 года недалеко от Виши и отправлен в Германию).

То же произошло и с генералом Жиро, совершившим побег из крепости Кенигштейн в апреле 1942 года.

Сначала верховное командование планировало выкрасть генерала из Виши при помощи специальной группы эсэсовцев, а затем поручило абверу уничтожить его. Кейтель отдал такой приказ Канарису, который в свою очередь передал его одному из своих начальников отдела Лахузену. Последний не слишком спешил переходить к активным действиям, и в августе Кейтель вновь попытался сдвинуть дело с мертвой точки. Операция получила кодовое название "Густав". Лахузен "забыл" договориться с Мюллером, как было приказано Кейтелем. Дело принимало опасный для абвера оборот, нарочитая пассивность которого стала слишком очевидной. Канарису удалось уйти от ответственности, свалив все на Гейдриха, который на совещании III отдела, проведенном в Праге, потребовал якобы, чтобы дело было полностью передано ему, на что все и согласились. Поэтому-де абвер потерял к нему всякий интерес. Поскольку Гейдрих умер 4 июня и уловка Канариса не могла быть опровергнута, дело закрыли. Но верховное командование, как и гестапо, не могло согласиться со срывом своих планов мести. Когда Жиро в ноябре 1942 года перебрался в Северную Африку, репрессии обрушились на его семью. Дочь генерала госпожа Гран- же была арестована вместе с четырьмя детьми, младшему из которых было всего два года. Был схвачен также ее двоюродный брат и молодая бонна его детей. Госпожа Гранже умерла в Германии в сентябре 1943 года из-за плохих условий содержания. Было решено репатриировать детей, но в последний момент гестапо воспротивилось этому, напротив, к ним через полгода присоединилась еще и бабушка. Всего из семьи Жиро было арестовано и выслано 17 человек.

Эти планы убийства двух французских генералов не были осуществлены. Однако могло показаться, что нацистам просто не терпится совершить подобное преступление, поскольку в конце 1944 года они вновь вернулись к тем же планам. По непонятным причинам, возможно чтобы запугать пленных генералов и помешать им совершить побег, было решено спровоцировать ложную попытку к бегству и наказать смертью одного или двух французских генералов. Для облегчения задачи гестапо был отдан приказ, чтобы несколько человек из 75 французских генералов, заключенных в крепости Кенигштейн, было переведено в штрафной лагерь Колдиц, находящийся в 100 километрах от крепости. Инсценировку побега планировалось осуществить во время переезда. Организация этой грязной провокации была поручена Кальтенбруннеру при содействии министра иностранных дел Риббентропа, ему же следовало приготовить ответы на возможные вопросы международного Красного Креста и державы-покровительницы, то есть Франции. И все это, естественно, с согласия верховного командования, без которого также нельзя было обойтись.

Кальтенбруннер поручил техническую подготовку операции обергруппенфюреру Панцингеру, бывшему руководителю группы IV А, отвечающему за содержание военнопленных, который после смерти Небе сменил его на посту руководителя криминальной полиции. Панцингер вместе с Шультце, одним из своих заместителей, предложил испытанное средство: "грузовик З"! Предполагалось использовать одну из его разновидностей, миниатюрный "грузовик З", специально подготовленный для этой операции. В качестве жертвы был сначала избран генерал Рене Мортемар де Буасс. В конце ноября 1944 года план был согласован во время встречи Панцингера с представителем Риббентропа Вагнером и изложен в специальной записке Кальтенбруннеру, обнаруженной в архивах:

"1. Во время перевозки пяти человек в трех автомашинах с военными номерами происходит попытка к бегству в момент поломки последней автомашины.

2. Выхлопные газы будут поступать в плотно закрытый кузов машины. Оборудование устанавливается простейшим образом и может быть немедленно снято. С большим трудом удалось получить в наше распоряжение соответствующую автомашину.

3. Рассматривались и другие возможности, например отравление через пищу или напитки, но они были отклонены как слишком опасные.

Были продуманы меры по завершению всей работы, а именно: протоколирование, вскрытие, сбор доказательств и погребение. Руководитель конвоя и водитель автомашины будут выделены РСХА и одеты в военную форму. Они получат личные книжки военного образца".

Имя генерала де Буасса несколько раз упоминалось в телефонных разговорах, поэтому перед самой операцией было решено избрать другую жертву из-за опасности утечки информации и возникновения подозрений за границей. Вот от каких деталей зависела человеческая жизнь при нацистском режиме!

Таким образом, все было решено, и переезд шести генералов был назначен на 19 января 1945 года. Для перевозки выделено три автомашины: в первой находились генералы Дэн и де Буасс, во второй - генералы Флавини и Бюиссон, в третьей - Месни и Вотье. Машины должны были отправиться из Кенигштейна в шесть часов утра с интервалом в 15 минут. Первая из них отправилась в указанное время, а отправление двух других было в самый последний момент отложено, и генерал Месни отправился во второй машине один в семь часов утра, поскольку решение об отправке генерала Вотье было неожиданно отменено.

Генерал Месни не был доставлен в Колдиц. На следующее утро комендант Правилл, начальник офлага IV С, сообщил четырем прибывшим французским генералам, что генерал Месни убит в Дрездене при попытке к бегству.

"Он был похоронен в Дрездене отрядом вермахта с воинскими почестями", - добавил Правилл. И это было правдой, так как нацисты провели инсценировку со всей возможной точностью.

Товарищи генерала Месни по несчастью с большим сомнением отнеслись к этому сообщению. Они знали, что Месни отказался от всякой мысли о побеге с тех пор, как его старший сын был выслан в Германию за активное участие в движении Сопротивления, а младший вполне мог стать из-за этого жертвой репрессий. Однако истина стала известна только после войны в результате изучения захваченных архивов.

Заместитель британского генерального прокурора сэр Дэвид Максвелл-Файф в следующих словах описал в Нюрнберге этот случай: "Во всем этом предельно отвратительном эпизоде вскрывается сущность всего нацизма - лицемерие. Убийство было совершено в белых перчатках, по команде сверху, под прикрытием министерства иностранных дел, но с явными кровавыми следами СД и гестапо Кальтенбруннера, при соучастии внешне респектабельного аппарата профессиональной армии".

Репрессивные меры, применяемые к военным, были как бы кодифицированы в документе, изданном верховным командованием и получившем столь любимое нацистами кодовое название "Кугель" (пуля). Этот декрет, подписанный 27 июля 1944 года и под грифом "Секретный правительственный вопрос" направленный комендантам лагерей для военнопленных и местным отделениям гестапо, гласил: "Всякий пойманный после побега военнопленный, старший или младший офицер, за исключением английских и американских военнопленных, должен передаваться начальнику сыскной полиции или службе безопасности". Сведения об этих мерах "ни в коем случае не должны разглашаться", о них не следует сообщать другим военнопленным, а военная служба информации должна числить таких военнопленных среди бежавших и ненайденных; это же указание должно фигурировать на их корреспонденции и в ответах на запросы международного Красного Креста и державы-покровительницы.

Фактически эти меры давно уже применялись в соответствии с инструкцией, разосланной центральным управлением гестапо 4 марта 1944 года.

Одновременно Мюллер проинформировал руководителей местных органов гестапо о том, что они обязаны направлять в лагерь Маутхаузен всех передаваемых им беглецов, извещая коменданта лагеря, что передача проводится в рамках операции "Кугель". Это упоминание было равносильно смертному приговору, поскольку офицеры, обозначенные в декрете "Кугель", подлежали уничтожению выстрелом в затылок сразу по прибытии в Маутхаузен.

Второй декрет "Кугель" распространил эти меры и на иностранных рабочих в случае повторных попыток бегства из трудовых лагерей.

Заключенные, прибывшие в Маутхаузен по условиям этого декрета, назывались "заключенные К"; они не вносились в регистрационные книги лагеря и не получали личного номера, а без лишних разговоров отправлялись в тюрьму. Их туг же направляли в душевую, заставляли раздеться и под предлогом снятия мерки ставили спиной к приспособлению для убийства, оформленному в виде ростомера. Как только планка этого дьявольского изобретения касалась головы жертвы, автомат пускал ей пулю в затылок. Когда "заключенных К" прибывало слишком много, их уничтожали группами в душевой, оборудование которой позволяло проводить по одним и тем же трубам и воду и смертельные газы.

Комендант лагеря имел право и на личную инициативу. В начале сентября 1944 года в Маутхаузен прибыла группа из 47 английских, американских и голландских офицеров-летчиков, спасшихся на парашютах, после того как их самолеты были сбиты в небе Германии. После 18 месяцев заключения они были приговорены к смертной казни за попытку к побегу. Вместо того чтобы казнить их без промедления, комендант лагеря отправил их в карьер Маутхаузена, где чудовищная смерть настигала многие тысячи заключенных.

Это был огромный котлован, в который вела грубо выдолбленная в скале лестница, насчитывающая 186 ступеней. 47 пленных-авиаторов привели в карьер босыми, в одном нижнем белье. Под градом ударов дубинками и пинков они должны были поднять по этой бесконечной лестнице камни весом в 25-30 килограммов. Как только их ноша оказывалась наверху, их тут же заставляли бегом спускаться в карьер за новым, еще более тяжелым грузом. В первый день погиб 21 человек. На следующий день 26 избегнувших смерти заключенных подверглись той же пытке. К концу второго дня в живых не осталось никого.

В том же сентябре 1944 года с инспекцией в лагерь прибыл Гиммлер. В качестве развлечения ему показали казнь 50 советских офицеров. Такова странная природа германской "военной чести", о которой так много и с таким воодушевлением говорили нацисты.

Широкий отклик получило и еще одно дело военнопленных, дело беглецов из Сагана.

В маленьком силезском городке Сагане, близ Бреслау, в "сталаге Люфт III" содержалось около 10 тыс. английских и американских летчиков. Это были беспокойные люди, жившие одной мечтой: как можно скорее сбежать. К концу февраля 1944 года охранникам лагеря удалось обнаружить 99 незаконченных подземных ходов, готовившихся для побега. Строгая охрана, специально порученная резервной армии, состоявшей из сотрудников СА под началом Ютнера, не могла помешать постоянному возобновлению этих попыток, а одна из них, сотая, даже закончилась удачей. Так, в ночь с 24 на 25 марта 1944 года группа из 80 английских офицеров совершила побег. Этот прекрасный пример британского упорства поверг Гитлера и Гиммлера в бешенство. Сразу после обнаружения побега, рано утром в субботу 25 марта, была объявлена большая тревога, а гестапо Бреслау организовало широчайшую облаву. Первых беглецов, схваченных в нескольких километрах от Сагана, возвратили в лагерь, но уже в воскресенье 26 марта Мюллер передал местным отделениям гестапо приказ расстреливать обнаруженных беглецов на месте. В понедельник 27 марта в РСХА состоялось совещание, на котором присутствовали представитель министерства авиации полковник Вальде, представитель верховного командования фон Ройрмонт, Мюллер, Небе. Предполагалось обсудить необходимые меры, но Мюллер, ничтоже сумняшеся, объявил, что его службы по приказу Гитлера уже разослали директивы, вступившие в силу утром 26 марта, и что 12-15 беглецов уже расстреляны. Такое решение вызвало серьезный протест: все опасались, что в порядке ответных мер будут расстреляны германские летчики, находящиеся в плену в Англии, и это неблагоприятно отразится на моральном состоянии летчиков люфтваффе, выполнявших задания над Англией. Гитлер согласился лишь на то, чтобы первой группе беглецов, возвращенных в лагерь, была сохранена жизнь. Для остальных приказ оставался в силе. Гестапо Бреслау, которым руководил оберштурмбаннфюрер СС Шарпвинкель, было поручено провести казни (Гестапо Бреслау было известно своей жестокостью. В городской тюрьме оно установило гильотину, при помощи которой с 1940 по 1945 год было казнено более тысячи политических заключенных, среди которых было 11 французов. Бывший бургомистр Брюсселя Луи Шмидт умер от побоев во время допроса в застенке гестапо, расположенном в этой тюрьме). Пойманные беглецы, а некоторым из них удалось добраться до Киля и даже до Страсбурга, были доставлены в Бреслау и расстреляны. Так 50 молодых офицеров заплатили жизнью за свое неколебимое мужество. Исходя из принятых в гестапо предосторожностей, Мюллер потребовал не оформлять каких бы то ни было документов, связанных с этим делом, а все приказы передавать только устно.

Несмотря на все предосторожности, сведения о казнях летчиков стали известны общественности. Тогда Кальтенбруннер приказал представить их как единичные случаи: одни беглецы погибли якобы под бомбежками, другие были убиты, оказав сопротивление при аресте, третьи - при попытке силой устранить своих охранников, вынужденных стрелять в состоянии необходимой обороны, не говоря уж о смертельно раненных при попытке вновь убежать во время доставки в лагерь. В конце концов была составлена в этом духе объяснительная записка. Ей, разумеется, никто не поверил, напротив, она лишь подтвердила то, о чем все догадывались и что было точно доказано после войны.

Для деятельности гестапо открылись еще две новые области. Первой и не слишком для него интересной была обязанность удовлетворять огромные и постоянно растущие нужды германской военной экономики в рабочей силе. Эту сторону полицейской деятельности нацистов в оккупированных странах можно проиллюстрировать цифрами. Вербовка работников для Германии на добровольной основе с треском провалилась. Пришлось прибегнуть к насильственной мобилизации, принявшей самые различные формы - от "замены" заключенных (французское правительство прибегло к моральному жульничеству, согласившись на замену одного военнопленного на пять привлеченных рабочих; эта договоренность тщательно скрывалась) до обязательной трудовой службы, позволявшей отправлять на работу в Германию целые возрастные группы молодежи. Главный организатор мобилизации рабочей силы гаулейтер Заукель сам признал, что из 5 млн. иностранных рабочих, вывезенных в Германию, только 200 тыс. были добровольцами. Очень часто люди уходили в "маки", то есть в движение Сопротивления, сразу по получении извещения об их призыве на обязательную трудовую службу. Всего в Германию было отправлено 875 952 французских рабочих. А если вспомнить, что на конец 1942 года там находилось 1036319 французских военнопленных, и прибавить к ним также политических ссыльных и участников движения Сопротивления, то общая цифра французов, оказавшихся в нацистском плену под разными наименованиями и в разных условиях, составляла более 2 млн.

Второй областью деятельности гестапо стала организация чудовищных опытов над людьми, получившая название "медицинских экспериментов".

Как же могло случиться, что германские медики, включая и специалистов высшего класса, были до такой степени развращены нацистской идеологией, что согласились на проведение экспериментов, которые сами по себе были отрицанием классической врачебной этики? Чтобы это понять, надо вспомнить, каким образом нацисты проникали в медицинские круги и вели там подрывную работу.

Считая, что ученые, медики, профессора были сплошь либералами и реакционерами, евреями или франкмасонами, нацисты провели в их рядах чистку, которая затронула 40% их состава.

Сыграла свою роль и страсть Гиммлера к научным (а точнее, псевдонаучным) опытам, особенно в области расовых исследований, закончившаяся созданием в 1933 году под его покровительством общества "Аненэрбе" (Наследие предков), которому с 1935 года было поручено изучать все, связанное с духом, деяниями, традициями, отличительными чертами и наследием "индогерманской нордической" расы. 1 января 1939 года общество получило новый статус, которым на него были возложены научные изыскания, завершившиеся опытами в концлагерях. 1 января 1942 года оно было включено в состав личного штаба Гиммлера и стало органом СС. В руководящий комитет общества вошли Гиммлер, который назначил себя президентом, ректор Мюнхенского университета доктор Вуэшт и бывший книготорговец, ставший полковником СС, секретарь общества Зиверс, сыгравший в дальнейшем очень важную роль.

Именно это общество, следуя указаниям Гиммлера, планировало, проводило и финансировало большинство экспериментов. Оно чудовищно разрослось и располагало к концу своей деятельности 50 специализированными научными институтами.

Отправным пунктом опытов была, по-видимому, просьба доктора Зигмунда Рашера, обращенная к Гиммлеру.

Рашер был капитаном медицинской службы военно-воздушных сил в отставке. Он женился на Нини Диельс, которая была старше его на 15 лет, и через нее познакомился с Гиммлером. Будучи членом СС, он в начале 1941 года вел курс медицинской подготовки при командовании 7-го воздушного округа в Мюнхене. В его лекциях особое место отводилось реакциям человеческого организма, психологическим и физиологическим потрясениям под воздействием полетов на большой высоте (Немцы искали тогда возможность поднять "потолок" своих самолетов, который был ниже "потолка" английских машин, недавно принятых на вооружение). 15 мая 1941 года Рашер написал Гиммлеру; "Я с сожалением вынужден констатировать, что у нас не было проведено никаких опытов на человеческом материале из-за их опасности и отсутствия добровольцев. В связи с этим я ставлю вопрос, который мне представляется очень серьезным: есть ли возможность получить от вас в наше распоряжение двух или трех профессиональных преступников?.. В ходе этих опытов, которые будут проводиться с моим участием, не исключена, разумеется, гибель подопытных лиц. Но они нам совершенно необходимы для проведения испытаний при полетах на больших высотах и не могут быть заменены, как это было раньше, обезьянами, реакции которых могут значительно отличаться от человеческих".

Такая просьба была не столь уж неожиданной. И действительно, существовали прецеденты эвтаназии в отношении неизлечимых больных, умалишенных и т.д., проведенные в начале войны. Уничтожение людей в этом случае прикрывалось соображениями "научности".

Что касается самих экспериментов, то в первых из них использовались немецкие заключенные. В октябре-ноябре 1938 года доктор Замештранг разрешил использовать узников лагеря Заксенхаузен для опытов по переохлаждению водой, позднее продолженных в Дахау.

Просьба Рашера была принята с энтузиазмом, тем более что она льстила "научным" причудам Гиммлера, и уже 22 мая 1941 года секретарь Гиммлера Карл Брандт ответил ему: "Мы, конечно, рады выделить в ваше распоряжение заключенных для изысканий в области полетов на больших высотах".

Камеры низкого давления были установлены в Дахау, в этом неисчерпаемом источнике подопытных человеческих существ. Результаты были ужасны.

О них рассказывал узник Дахау, медик по образованию, доктор Антон Пашолегг, которого Рашер использовал в качестве своего помощника (Чтобы заставить молчать доктора Пашолегга, его должны были казнить, однако ему удалось бежать в начале 1944 года, что и позволило получить после войны его бесценный рассказ): "Я лично видел через имевшееся в камере окошечко для наблюдения, как один из заключенных внутри камеры подвергался воздействию снижающегося давления. Он мучался до тех пор, пока его легкие не взорвались. При некоторых опытах в головах у людей возникало такое давление, что они сходили с ума и вырывали волосы, чтобы облегчить страдания, Они раздирали ногтями лица, уродуя себя в припадке безумия. Они били в стену кулаками, колотились о нее головой и громко кричали, чтобы ослабить давление на барабанные перепонки.

Опыты по доведению давления до нуля заканчивались обычно смертью подопытных. Причем исход был настолько неизбежен, что во многих случаях пребывание в камере представляло собой скорее мучительный метод казни, нежели форму опыта".

Эти ужасные исследования продолжались до мая 1942 года. Через них прошло около 200 заключенных; 80 погибли прямо в камере низкого давления, а другие получили более или менее тяжелые повреждения. После этого Рашер начал новую серию испытаний, на этот раз связанную с воздействием холода. Речь шла о совершенствовании летных комбинезонов для экипажей самолетов, осуществлявших рейды в Англию. Их самолеты часто сбивали над Северным морем. Многие из них благополучно достигали поверхности воды и имели спасательные круги, но гибли от холода, проведя несколько часов в ледяной воде.

Рашер распорядился установить в Дахау специальные бассейны с водой и аппаратуру для ее охлаждения. Поскольку военно-воздушные силы с интересом следили за его работами, Рашер потребовал выделить ему помощников. Прежде чем согласиться на предложенные кандидатуры, а это были профессора Яриш из Инсбрука, Гольцлехнер из Киля и Зингер, он потребовал от гестапо провести тщательную проверку этих трех ученых-медиков, чтобы убедиться в том, что они "политически безупречны". Рашер хотел быть уверенным в абсолютной секретности проводимых экспериментов, так как в конечном счете он не питал иллюзий относительно их подлинной природы. Опыты по переохлаждению проводились с августа 1942 года по май 1943 года. При опытах по воздействию сухого холода совершенно обнаженные подопытные находились на открытой площадке в течение целой ночи, подвергаясь воздействию морозной германской зимы. Их внутренняя температура опускалась до 25 градусов. В бесчувственном состоянии их возвращали в помещение и проводили эксперименты по реанимации и обогреву. Гиммлер настоял на том, чтобы опыты по отогреванию проводились с использованием "животного" тепла, и приказал привести для этой цели четырех женщин из Равенсбрюка. Они должны были прижиматься своими телами к заледенелым телам несчастных, чтобы вернуть их к жизни. Но все было бесполезно. Напомним, что проблема быстрого разогрева замерзших была решена еще в 1880 году русским медиком Лепешинским, но о работах его нацистские "ученые", конечно же, не знали.

В опытах по воздействию влажного холода подопытных погружали в ледяную воду либо обнаженными, либо одетыми в летные комбинезоны. Спасательный круг не давал им затонуть. Доктор Пашолегг рассказывал об одном из таких опытов: "Для самых страшных из экспериментов, проводимых в Дахау, были использованы два русских офицера.

Они были доставлены из бункера. Говорить с ними запрещалось... Рашер заставил их раздеться и войти в бассейн. Два часа спустя они были еще в сознании. Наши обращения к Рашеру с просьбой сделать им инъекцию не дали результатов. На третьем часу один из русских сказал другому: "Товарищ, скажи этому офицеру, чтобы он пристрелил нас". На что другой ответил: "Ничего хорошего от этой собаки не дождешься!"

После этих слов, переведенных на немецкий молодым поляком, который несколько смягчил их форму, Рашер ушел в свой кабинет. Поляк попытался усыпить их хлороформом, но Рашер тут же вернулся и, угрожая револьвером, сказал: "Не лезьте не в свое дело и не приближайтесь к ним". Опыт продолжался по меньшей мере пять часов и закончился смертью обоих. Их трупы были переправлены в Мюнхен для вскрытия".

Когда-то Рашер открыл чудодейственное, по его словам, средство для остановки кровотечений, которое он назвал "Полигал", и произвел с ним многочисленные испытания. Его отец и дядя также были врачами. Как же мог этот человек, выросший в медицинской среде, с ее высокими моральными принципами, поддаться разлагающему влиянию нацистских теорий? Его политические убеждения стали причиной бурных разногласий с отцом, доктором Гансом Августом Рашером. И он, по совету своей жены, не колеблясь донес на отца гестапо, которое дважды арестовывало старого врача, первый раз на пять дней, второй - на девять.

⇦ Ctrl предыдущая страница / следующая страница Ctrl ⇨

МЕНЮ САЙТА / СОДЕРЖАНИЕ