Ł Обзоры военных ботинок, энциклопедия военной техники, холодное оружие Второй мировой войны

ДЕЛАРЮ Ж. "ИСТОРИЯ ГЕСТАПО", 1998

Фон Папен не присутствовал на заседании кабинета, подав в тот же день в отставку с поста вице-канцлера.

Это была единственная реакция того, кому Гитлер был обязан всем. Предложения, содержавшиеся в его докладе в Марбурге, были выполнены, так как революционеры были устранены, но ему дали понять, насколько опасна малейшая критика. Его ближайшие сотрудники уничтожены, а один из них расстрелян прямо в его канцелярии. Однако фон Папен удовольствовался лишь платонической формой протеста.

Впрочем, отставка фон Папена была недолгой. Он получил от нацистов новый пост и оказал им большие услуги, в частности в качестве посла в Вене и Анкаре.

Не более решительной оказалась и реакция консерваторов. Министры поблагодарили Гитлера за спасение Германии от революционного хаоса и единодушно приняли закон, единственная статья которого гласила: "Меры, принятые 30 июня, 1 и 2 июля 1934 года и направленные на подавление попыток совершить предательство и государственную измену, расцениваются как срочные меры национальной обороны". Такова была эпитафия многочисленным жертвам.

Старый маршал Гинденбург был крайне встревожен, узнав о столь циничном убийстве двух генералов рейхсвера. Но поскольку армия никак не реагировала на это, а его советники заверяли, что все было совершенно оправданно, он согласился подписать поздравительную телеграмму фюреру, подготовленную самим же фюрером: "На основе только что полученных отчетов я убедился, что благодаря вашей решимости и вашей личной храбрости вам удалось задушить в зародыше происки изменников. Я выражаю вам этой телеграммой мою глубокую признательность и искреннюю благодарность. Примите уверения в моих лучших чувствах". Глава президентской канцелярии, государственный секретарь Отто Мейснер взял на себя задачу заставить старого маршала подписать этот текст, чтобы заслужить расположение своих новых хозяев.

Старика из Ноидека в какой-то мере оправдывала его дряхлость и плохое состояние здоровья. А вот Бломберг не был ни стар, ни болен. Но в приказе по армии он одобрил действия нацистов: "Фюрер пошел в наступление и раздавил бунтовщиков с решимостью солдата и образцовой храбростью. Вермахт, как единственная вооруженная сила всей нации, оставаясь в стороне от внутренней политической борьбы, свидетельствует ему о своей признательности, проявляя преданность и верность.

13 июля Гитлер выступил с большой речью в рейхстаге. От него ждали обстоятельного доклада о путче, о деятельности Рема и его сообщников, о секретных связях Штрассера с фон Шлейхером, о нелегальных контактах с "иностранной державой" (при этом имелась в виду Франция, а кое-кто шепотком называл посла Франсуа-Понсе), а он произнес длинную защитительную речь. Единственная попытка объяснения оказалась крайне неудачной, поскольку, говоря о Карле Эрнсте, Гитлер заявил, что тот "остался в Берлине для личного руководства революционными действиями", тогда как все отлично знали, что Эрнст был арестован в Бремене в тот момент, когда садился на пароход для увеселительной поездки. Утверждение Гитлера о том, что своими решительными действиями он пресек "национал- большевистскую революцию", было воспринято с холодком. Трудно представить, чтобы такие консерваторы, как фон Бозе и Клаузенер, могли присоединиться к подобного рода авантюре. В заключение он заявил, что "в соответствии с вечным железным законом" он выступил как "верховный заступник германского народа". Громкие слова получались у него лучше, чем точные пояснения.

В июле 1934 года в Германии сложилась любопытная политическая ситуация. День 30 июня можно было назвать новым "днем одураченных", и такими одураченными оказались военные.

В принятии Гитлером решения о чистке СА они сыграли громадную роль. Военные были теперь уверены, что фюрер стал их заложником, что они подчинили себе новый режим. Они не только обеспечили моральное прикрытие операции, но и приняли в нем прямое материальное и физическое участие. Военные были первыми поставлены в известность о готовящейся операции. Уже в понедельник 25 июня рейхсвер получил приказ о боевой готовности. Отменены увольнения, а офицеры отозваны из отпусков. Отряды мотоциклистов, подчиненные партии, были вооружены карабинами модели 17, а пехотные части СС - винтовками модели 98 со 120 патронами на каждый ствол, поставленными из арсенала рейхсвера.

И наконец, в Берлине офицеры рейхсвера заседали в качестве представителей в военных оперативных трибуналах Лихтерфельда.

Бломберг и другие генералы были убеждены, что войска СА принесены в жертву конкурентам, чтобы привлечь армию на сторону нацистов.

Через 15 дней после подавления путча они получили возможность представить фюреру доказательства своей благодарности.

В конце июля маршал Гинденбург почувствовал себя совсем плохо. Будучи тяжело больным, он давно уже безвыездно жил в своем поместье в Нойдеке. За состоянием его здоровья пристально следили. Его преемника видели среди кандидатов из числа консервативной аристократии. Эта точка зрения соответствовала и монархическим идеям самого Гинденбурга. Назывались имена принца Августа Вильгельма Прусского, принца Оскара Прусского, герцога Эрнста Августа из Брюнсвик-Люнебурга. Что может произойти, если старый маршал выскажется в своем завещании за возврат к монархии?

Согласно действующей конституции официально считалось, что в случае кончины президента его функции будет временно исполнять председатель Верховного суда. Однако Гитлер проявил предусмотрительность и законом от 30 января 1934 года позволил себе утвердить иное применение действующей конституции.

Чтобы предупредить любой маневр, который могли бы предпринять в последний час "реакционеры", когда у старого маршала началась агония, эсэсовцы захватили замок в Нойдеке. Во главе специальной команды был поставлен оберфюрер Беренс, душегуб, который 30 июня командовал расстрелами в Силезии. Черные охранники стояли на посту до самой смерти маршала, и офицеров рейхсвера допустили лишь 2 августа, чтобы они встали в почетный караул.

А накануне, 1 августа, Гитлер издал закон, согласно которому на него возлагались и функции рейхсканцлера, и функции президента рейха. Проблема наследования Гинденбургу была решена. Любопытно, что Бломберг также согласился подписать закон, что означало поддержку этого государственного переворота со стороны армии и залог того, что воспротивиться ему не могла никакая реальная оппозиция. На следующий день, 2 августа, сразу после сообщения о смерти маршала, Гитлер организовал принесение армией новой присяги. Формула присяги в верности военных лично Адольфу Гитлеру была следующей: "Я клянусь перед Богом безоговорочно подчиняться Адольфу Гитлеру, фюреру рейха и германского народа, верховному командующему вермахта, и обязуюсь как мужественный солдат соблюдать эту клятву, даже если опасность будет грозить моей жизни".

Вечером того же дня Бломберг обратился к армии с приказом, где были следующие слова: "Мы отдадим все наши силы, а если потребуется, даже жизнь на службу новой Германии. Двери в эту новую Германию были открыты нам фельдмаршалом, он реализовал тем самым волю народа, порожденную многими веками германских побед. Храня воспоминания об этой героической личности, мы пойдем в будущее полные веры в германского фюрера Адольфа Гитлера".

Только 12 августа было опубликовано завещание маршала. Ни у кого не было сомнения, что документ фальсифицирован. Об этом говорило несколько фраз, написанных явно под диктовку Адольфа Гитлера: с такой точностью они совпадали с его взглядами, в частности с его взглядами на рейхсвер. Завещание кончалось следующими словами: "Мой канцлер Адольф Гитлер и его движение позволили германскому народу совершить исторический, решающий шаг к внутреннему единству, поднявшись выше всех классовых разногласий и различий социальных условий. Я покидаю мой германский народ с твердой надеждой, что мои чаяния, которые сложились в 1919 году и постепенно зрели до 30 января 1933 года, будут развиваться до полного и окончательного осуществления исторической миссии нашего народа.

Твердо веря в будущее нашей родины, я могу спокойно закрыть глаза".

Эти предсказания не замедлили сбыться. Неделей позднее, 19 августа, Гитлер представил на одобрение народа в форме отлично оркестрованного плебисцита вопрос о своих новых функциях. Поддержка армии, посмертное благословение "старого господина", исчезновение всякой оппозиции, террор, который затыкал рты последним из неконформистов, - все гарантировало успех, тем более что гестапо и СД организовали тайную проверку избирательных бюллетеней, что позволило получить высокие результаты и разоблачить последних оппозиционеров. Итоги были триумфальными: 38 362 760 "да" против 4 294 654 "нет" и 872 296 недействительных бюллетеней.

Поддержка генералов и постоянное давление гестапо сделали Гитлера абсолютным хозяином Германии. Не существовало более никаких препятствий на пути национал-социализма, который привел Германию к войне и финальной катастрофе.

7. Новая организация полицейских служб

Именно в тот момент, когда военные могли бы свалить режим, они его укрепили. Гитлер же превратил военных в официальных защитников режима, принеся им в жертву своих прежних верных сторонников.

Германские генералы не боялись войны, они опасались быть в нее втянутыми с недостаточно подготовленной и малочисленной армией. Первые же меры по перевооружению Германии, провозглашенные Гитлером в начале 1934 года, их успокоили. Они поняли, что Гитлер тоже стремился к сокрушительному военному реваншу и господству в Европе. Они выбрали военную карьеру потому, что считали, как выразился фон Манштейн, что "военная слава - это нечто великое". Это и обеспечило Гитлеру безоговорочную поддержку военных в обмен на позволение занять принадлежавшее им ранее место. Помогая устранить Рема, военные надеялись, как заметил генерал Рейнеке, что "двумя главными опорами третьего рейха будут партия и армия" и что каждая из сторон будет неразрывно связана с успехом или неудачей другой. Не вызывает сомнения тот факт, что вермахт был обязан своим возрождением нацистской партии, а авторитет партии в значительной мере опирался на военные успехи Германии в первые годы войны. Но, стремясь получить в свои руки политический контроль, приручить Гитлера и держать партию в узде, военные ошиблись. Они посчитали несущественной роль гестапо и не приняли во внимание скрытое влияние Гиммлера, Гейдриха и их временного союзника Геринга. Они недооценили силы этих молчаливых чиновников и поверили, что полицейские службы работали на них, военных. На самом же деле подлинными победителями в прошедшей чистке были Гиммлер и Гейдрих, и второй опорой режима стала не армия, а гестапо. И в один прекрасный день оно станет единственной опорой системы. Когда же военные поймут это, будет уже поздно, игра будет сделана.

Условия, продиктованные Бломбергом для секретного соглашения, заключенного накануне 30 июня, хорошо известны. Суть их сводилась к следующему; Гитлер давал заверения в том, что реальное командование армией останется в руках военных, обещал быстрое и широкое перевооружение, гарантировал, что армия будет единственным государственным организмом, отвечающим за оборону страны и имеющим право носить оружие. Чистка 30 июня, обезглавившая С А и положившая начало постепенному превращению СА в простую организацию по военной подготовке, подтверждала, казалось, выполнение положений соглашения.

Численность войск СА, непомерно раздутая после захвата власти и достигшая к 1934 году 4 млн. человек, была быстро сокращена и стабилизировалась примерно на уровне полутора миллионов.

Что касается верховного командования армией, оно, в соответствии с Веймарской конституцией, возлагалось на президента рейха, однако Гитлер обещал отказаться от конкретного командования, согласившись на то, чтобы все законы, касающиеся армии, вступали в силу лишь после подписания их президентом и министром рейхсвера. Сообщение об этой мере было опубликовано в газете "Фелькишер беобахтер" 5 августа 1934 года. Только на этих условиях Бломберг завизировал закон от 1 августа, провозглашавший Гитлера президентом рейха.

После принесения присяги рейхсвером Гитлер направил Бломбергу благодарственное письмо. "Я всегда считал своим высшим долгом защищать существование и неприкосновенность армии, - писал он. - Я буду следовать завещанию усопшего маршала и буду верен себе в стремлении сделать рейхсвер единственно вооруженной силой нации".

2 июля в приказе, адресованном руководству СА, Гитлер писал: "Я требую от всех руководителей СА полной лояльности. Я требую, кроме того, чтобы они доказали свою лояльность и безоговорочную верность по отношению к армии рейха".

Уверовав в эти заявления, воспроизводимые в последующие месяцы в многочисленных речах, статьях, прокламациях и приказах, военные не обратили внимания на скрытно принимаемые меры, которые тем не менее предвещали конец их мечты о политическом руководстве и автономии.

Гестапо подготовило не только технические детали чистки 30 июня и составило списки жертв, но и само организовало расправы на месте и часть казней. Геринг заявил в Нюрнберге: "Во всех случаях это поручалось именно гестапо. Речь шла об акции, направленной против врагов государства".

30 июня было последним проявлением насилия как пережитка революционной эпохи, по меньшей мере внутри Германии. В последний раз люди увидели, как цинично уничтожались неугодные кому-то деятели. Позднее гестапо устраняло их более тонкими способами. Ореол страха, появившийся вокруг гестапо после этой кровавой бани, стал еще заметнее. "Все дрожали перед ними, - говорил Гиммлер об эсэсовцах. - Все знали, что в случае необходимости и если получат приказ, они не остановятся перед повторением этих ужасов".

Приказы о казнях почти все были подписаны Гиммлером и Гейдрихом не только в Берлине, но и в северной Германии. Фон Эберштейн, в то время шеф СС Центрального района, был приглашен к Гиммлеру в Берлин за неделю до чистки. Ему было предложено держать силы СС в состоянии боевой готовности. 30 июня агент СД прибыл в Дрезден с приказом, предписывавшим арестовать 28 человек, 8 из которых должны быть немедленно казнены. Приказ, подписанный Гейдрихом, был предельно краток: "По приказу фюрера и канцлера рейха X... должен быть казнен за государственную измену". Эти незаконные приказы, изданные от имени властей, которые не имели права их принимать, и подписанные чиновником, также не облеченным таким правом, выполнялись с чрезвычайной точностью. Замечательное проявление силы дисциплины!

Во время событий 30 июня Гейдрих выказал невероятную жестокость. Его исключительная решительность потрясала даже самых закаленных бойцов партии. Убежденный нацист министр внутренних дел Фрик заявил в мае 1935 года Гизевиусу: "Возможно, когда-нибудь мне придется согласиться, чтобы в министерство вошел Гиммлер, но ни в коем случае я туда не допущу убийцу Гейдриха".

В последние месяцы 1934 года и в начале 1935 года таинственные убийцы казнили около 150 руководителей СС. На их трупах оставлялись картонные карточки с буквами "РР", означавшими "рахен Рем" ("месть за Рема"), Речь шла, скорее всего, о подпольной группе СА, сохранившей верность своему бывшему шефу, но гестапо, по всей видимости, не сумело ее раскрыть.

Гиммлер получил право на благодарность. И 20 июля Гитлер подписал следующее распоряжение: "Учитывая выдающиеся заслуги сил СС, особенно во время событий 30 июня 1934 года, я возвожу СС в ранг самостоятельной организации в рамках НСДАП. Рейхсфюрер СС, как и начальник штаба СА будут впредь находиться в. прямом подчинении верховного командования СА".

А верховным командующим СА был сам Гитлер.

Распоряжение от 20 июля ставило Гиммлера на равную ногу с Лютце, а службы СС получили полную независимость от организации СА, подразделением которой они до сих пор являлись. Гиммлер отныне подчинялся только Гитлеру.

Оно имело и еще одно последствие: Гиммлер мог проводить теперь в рамках СС любые меры, какие он сочтет нужным, например создавать и вооружать войсковые подразделения СС. Таким образом, в тот самый момент, когда Гитлер давал обещание Бломбергу сделать рейхсвер единственной организацией нации, имеющей право носить оружие, это обещание уже было нарушено. Единственным вооруженным подразделением, которым до этого располагала СС, был "Лайбштандарте Адольф Гитлер", занятый личной охраной Гитлера. После 30 июня началось широкое формирование и развитие маршевых и специальных подразделений, которые вскоре превратились в личную армию Гитлера, а также создание зловещих полков "Мертвая голова", чей кровавый произвол в концлагерях длился целых одиннадцать лет.

Хозяин гестапо Гиммлер воспользовался своей независимостью, чтобы завершить проникновение людей СС во все звенья административного механизма. Получило широкое распространение совмещение должностей одним и тем же лицом. В результате почти повсюду должность префекта полиции германских городов закреплялась за руководителем местной организации СС. Вышестоящий руководитель полиции и частей СС не мог по собственной инициативе давать какие-либо приказы полиции. Он являлся всего-навсего личным представителем Гиммлера и ограничивался передачей приказов и контролем за их исполнением.

Военные были обеспокоены таким ростом влияния СС, которого они никак не предвидели. Между армией и СС возникли трения. Чтобы успокоить военных, Гитлер демонстративно принял их сторону. Не пришло еще время показать им, какая страшная реальность крылась за этим проявлением дружбы.

Военные снова поверили клятвам. Операция, которую они провели в июне - июле 1934 года, была лишь повторением маневра, позволившего им в свое время завладеть Республикой, поддерживая ее принципы с единственной целью - взять в свои руки рычаги управления. И не было никаких явных причин, которые не позволили бы им повторить свой успех.

Чтобы удачно провести эти соревнования по надувательству, оба шефа гестапо, Гиммлер и Гейдрих, подготовили свое оружие. Начало положила СД, старая служба Гейдриха, которая претерпела наиболее значительные преобразования во второй половине 1934 года. Бывшая внутренняя служба безопасности СС декретом от 9 июня того же года была превращена в единственную разведывательную службу партии, и эта счастливая инициатива позволила ей сыграть важную роль в операциях против Рема. Однако она не являлась государственной организацией, и формально ее компетенции ограничивались внутренними делами партии. Зато сама партия стала настолько многочисленна и охватывала столь большую долю населения, что поле деятельности СД было поистине беспредельным.

В СД у Гейдриха насчитывалось около 3 тыс. агентов. Они располагали официальными конторами, деятельность которых, особенно в маленьких городах, трудно было держать в секрете. Но гласность могла нанести ущерб разведывательной работе. Против Гиммлера и Гейдриха копилась ненависть; после 30 июня и убийств, совершенных "мстителями Рема", возникла необходимость создания "параллельной" секретной сети. Исходя из этого, Гейдрих и приступил к подбору "добровольных членов".

С самого начала своего существования СД, как и все разведывательные службы, пользовалась осведомителями, которых стыдливо называли "добровольными членами". Такое название было отчасти правильным, потому что большинство из них не получали жалованья, если не считать премий за конкретные дела или возмещения расходов, а занимались шпионажем в соответствии со своими политическими убеждениями или личными вкусами. До взятия власти службы СД насчитывали не более 30-50 постоянных сотрудников и чуть больше "добровольных членов".

С середины 1934 года число постоянных агентов СД стало быстро расти, причем число "добровольных членов" росло еще быстрее и достигло в конце концов 30 тыс. Эти тайные агенты подбирались во всех социальных слоях. Слежке подвергалось, например, большинство преподавателей высшей школы; добровольные агенты, завербованные среди студентов, записывали их лекции и передавали конспекты в СД. Это позволяло судить о политических позициях преподавателей. К концу войны большинство осведомителей составляли женщины. Добровольцев называли теперь "доверенными людьми".

С июля 1934 года Гейдрих начал проводить в СД огромную работу по сбору и обработке документации. Под предлогом разработки основ для изучения социальных групп, что позволило бы определить базу политического воспитания, способного обратить в национал-социалистскую веру тех, кто еще придерживался старой идеологии, СД, используя научные и статистические методы, приступила к изучению деятельности ранее существовавших группировок марксистов, евреев, франкмасонов, либеральных республиканцев, верующих, людей свободных профессий, которые могли бы, по мнению нацистов, породить новую оппозицию. Под прикрытием этих идеологических исследований СД создала огромные архивы, которые позволили установить слежку за потенциальными оппозиционерами. Каждый раз, когда политическая обстановка требовала искупительных жертв, в их рядах проводились своего рода облавы.

Формально служба безопасности обладала своего рода монополией на политическую разведку. А вот исполнительной властью СД не располагала, поскольку находилась в руках гестапо. Только гестапо имело право на аресты, допросы и обыски, а также право на превентивное интернирование, заключение в концлагерь и т.д. Однако службы гестапо всегда вели и собственную разведку, используя в то же время разведданные, получаемые от СД.

Разведывательная работа за границей, наблюдение за политической деятельностью эмигрантов, подготовительная работа к агрессии против других стран и создание "пятой колонны" в них, ведение идеологической войны, позволявшей вербовать союзников и агентов в тылу у противника, потребовали создания второй ветви СД, так называемой "СД-аусланд", или "секретная служба для заграницы". В этой службе числилось не более 400 постоянных сотрудников, вербовавших за границей платных помощников, особенно многочисленных добровольных агентов, которые часто и не знали той роли, какую их заставляли исполнять.

Высочайший уровень организации СД не был связан с именем Гейдриха. Действительными создателями административной организации СД были оберфюрер доктор Мельхорн, который отличился в ноябре 1939 года в Польше при проведении жесточайших антисемитских преследований, и доктор Вернер Бест, впоследствии оберрегирунгсрат гестапо в Берлине, а затем рейхскомиссар в оккупированной Дании. Бывший судья доктор Бест пришел в администрацию в 1933 году. Его буржуазное происхождение и юридическое образование очень ценил Гейдрих, который часто его использовал для всякого рода деликатных поручений, в частности чтобы успокоить важных чиновников, которых еще пугали непривычные для них методы гестапо. Он стал позднее официальным юристом нацистской партии и опубликовал труд, озаглавленный "Германская полиция", ставший настольной книгой в области организации и деятельности полицейских служб. Что касается доктора Мельхорна, этот бывший саксонский адвокат обладал замечательным талантом организатора. Поскольку доктор Бест более всего занимался техническим управлением служб, материальным снабжением, общим бюджетом СД и его распределением, он привлек к работе доктора Мельхорна. Их усилиями была разработана система "почетных агентов", избираемых из числа особо "отличившихся" добровольцев, наиболее опытных и компетентных представителей своей профессии. Эти агенты поставляли центральным службам СД ценную информацию, что позволяло им иметь всегда точную картину состояния общества. В техническом плане они превратили СД в самую современную и наиболее оснащенную разведывательную службу Германии, а может быть, и всего мира. Мельхорн, например, довел до высшей степени совершенства картотеку службы. Карточки особо важных с точки зрения политической полиции деятелей были размещены в огромной горизонтальной циркулярной картотеке, содержащей 500 тыс. единиц. А управлял этой громадной машиной один оператор. Диск приводился в действие мотором, и достаточно было лишь нажать кнопку, чтобы мгновенно выдавалась нужная карточка. Появившаяся позднее система перфорированных карточек позволила получить более высокие результаты, но в те времена нигде ничего подобного этой картотеке, вероятно, не существовало.

Когда эти сотрудники завершили свою работу, Гейдрих постарался их убрать, чтобы присвоить разработанный ими инструмент. Под предлогом разглашения каких-то данных Мельхорн был отправлен в порядке дисциплинарного наказания с длительным заданием на Дальний Восток и в Соединенные Штаты. Что касается Беста, в 1936 году он перешел в министерство внутренних дел, где занимался полицией безопасности.

После их ухода Гейдрих получил возможность осуществить на практике некоторые из своих идей в области сбора информации. Одним из самых любопытных его творений был "Салон Китти". Извращенные вкусы Гейдриха обусловили его склонность к посещению притонов и других злачных мест Берлина. У него была какая-то особая тяга к домам свиданий, и он любил часами болтать с их "персоналом". Гейдрих был немало удивлен, открыв, что клиенты этих домов доходят до крайней степени откровенности, причем по самым неожиданным сюжетам. Они думают при этом, что "девочки" слушают их лишь по обязанности и что их саморазоблачения не будут иметь никаких последствий. Гейдрих решил использовать этот феномен и приказал снять через подставное лицо комфортабельный отель, который после роскошного оформления был превращен в элегантный дом свиданий. В здании техническими службами СД и гестапо было установлено специальное оборудование. Комнаты были буквально набиты микрофонами, так же как и интимные уголки в баре, а в подвалах размещена звукозаписывающая аппаратура. Старый сотрудник криминальной полиции и превосходный эксперт-криминалист, очень рано примкнувший к нацизму, Артур Небе вспоминает, что, работая в полиции нравов, он получил задание подобрать персонал в этот дом терпимости. Кандидатки прошли строжайший отбор, причем внимание обращали не только на их красоту и обаяние, но более всего на их ум, уровень культуры, знание языков и "патриотизм". Шелленберг, рассказывая эту забавную историю, утверждал, что туда попадали не только дамы полусвета, но и представительницы высшего общества, причем исключительно из соображений патриотизма.

Дом этот, получивший название "Салон Китти", не замедлил снискать известность среди избранной клиентуры, в особенности среди иностранных дипломатов, которым доброжелательные друзья шепнули "хороший адрес". Именно оттуда поступали весьма ценные сведения. Эта форма допросов была, разумеется, предпочтительнее, чем обычные методы разведывательных служб. Сам Гейдрих, заботясь о бесперебойном функционировании своих служб и гордый своим творением, часто совершал инспекционные походы в "Салон Китти". Но он следил, чтобы в этом случае микрофоны выключались.

Период, который привел Гейдриха от кровавой победы в 1934 году через утверждение в 1936 году на высокий пост, был по преимуществу периодом организации. За это время Гейдрих создал органы и механизмы, которые превратили его службы в беспощадную машину, потрясшую впоследствии весь мир. И он создал не только механизм гестапо, но и отобрал людей, которые заняли в нем командные посты.

Именно в 1934 году приехал в Германию из Австрии 27-летний нацист, вступивший в СД и назначенный на службу в картотеку. Это был одаренный человек, скрупулезный и трудолюбивый, врожденный организатор и образцовый специалист. Он сделал блестящую карьеру, перешел позднее в гестапо и возглавил службу, что принесло ему мировую известность. Его звали Адольф Эйхман.

В том же году начал свою работу в СД и еще один молодой человек. Ему было 23 года, и он только что вступил в СС. Он закончил факультет права в Боннском университете и особенно увлекался историей, в частности эпохой Возрождения и ее политическими последствиями. Гейдрих заметил его образованность, а также то, что он владел несколькими иностранными языками. Этим молодым интеллигентным человеком был Вальтер Шелленберг, который в один прекрасный день станет высшим руководителем германских разведывательных служб.

Гейдрих не забыл и старых полицейских специалистов. Одним из них был Артур Небе, профессионал высокого класса. В период Веймарской республики он показал себя выдающимся криминалистом, возглавляя криминальную полицию Берлина. Он написал книгу о полицейской технике, которая высоко ценилась среди специалистов, и создал лабораторию криминальных экспертиз, где была разработана новая техника. Небе довольно рано примкнул к нацизму, и Гейдрих поспешил привлечь его в свое ведомство. Небе же перетащил в особые лаборатории гестапо многих специалистов из криминальной полиции и создал там высококлассную группу экспертов.

Заместителем Гейдриха в руководстве гестапо был Генрих Мюллер, старый работник криминальной полиции Мюнхена, который нанес немало чувствительных ударов нацистам в годы подпольной борьбы Гитлера. Он подал заявление о приеме в партию, но получил отказ, что не помешало ему тем не менее стать начальником гестапо.

Постепенно, благодаря отличным специалистам в самых разных областях, которых Гейдрих умело группировал, сложились определенные направления специализации. Один отдел занимался политической оппозицией; другой следил за деятельностью бывших членов философских и религиозных групп, а также франкмасонов; третий наблюдал за строгим применением первых антиеврейских мер, причем его деятельность резко активизировалась после сентября 1935 года, когда в Нюрнберге были приняты расистские законы; еще одному отделу было поручено составление "превентивных списков" для интернирования в концлагеря; специальный отдел занимался борьбой против "саботажников", число которых быстро росло, так как малейшее проявление лени или малейшая ошибка в работе квалифицировались как "саботаж"; и, наконец, создавалась группа для выполнения "специальных заданий" в будущем.

Начиная с 1935 года стало очевидно, что новый режим вынашивал агрессивные планы по отношению к большинству соседних стран. Только военные успехи и территориальные захваты могли укрепить его позиции и заставить германский народ принять диктатуру партии, получив взамен моральные и материальные выгоды.

1 марта 1935 года Саар, ставший независимым по условиям Версальского договора, был воссоединен с рейхом после голосования о возвращении в лоно матери-родины, за которое высказалось подавляющее большинство на плебисците 13 января (90,36% голосов).

Агенты СД и партии сыграли огромную роль в подготовке плебисцита. Они выявляли противников воссоединения и пускали в ход козыри устрашения, распространяя слухи о том, что люди, проголосовавшие против воссоединения, будут рассматриваться как изменники родины и изгоняться из страны.

Сразу же после 1 марта в Сааре принялось за работу гестапо. Ведь именно через Саар в течение 14 месяцев, истекших после взятия власти, беглецы из Германии пересылали в страну свою подпольную литературу; отсюда она тайно распространялась по стране, поддерживая надежды в лагере оппозиции. Из Саара осуществлялись также наиболее дерзкие рейды противников режима с целью воссоздания подпольных организаций и распространения антинацистских лозунгов. Гестапо разыскивало их саарских сообщников, арестовывало руководителей оппозиции и распространяло провокационные лозунги, подталкивая население к расправам над "сепаратистами" и "французскими шпионами".

В этот месяц события развертывались с невероятной быстротой. Гитлер, который в октябре 1933 года, хлопнув дверью, покинул Лигу Наций, стал понемножку раскрывать свои намерения. Скрытное перевооружение, начатое созданием тайной воздушной армии, проводилось теперь открыто. 10 марта было провозглашено создание воздушного флота, руководство которым было поручено Герингу. Это решение показало, что Гитлер оценил всю важность авиации в будущем конфликте (воздушный флот вырос с 36 самолетов в 1932 году до 5 тыс. в 1936 и до 9 с лишним тыс. в 1939 году), но также и то, что он не доверял военным, поскольку контроль за первыми шагами перевооружения он доверил одному из самых старых нацистов.

Бюджет 1935 года предусматривал выделение 262 млн. марок для национал-социалистской деятельности за границей. Из этих фондов 29 млн. марок предназначалось для финансирования агентуры Гиммлера, тогда как в том же бюджете рейхсверу оставалась довольно скромная доля. Бломберг выразил протест, но Гитлер ответил ему, что агенты гестапо являются в любых обстоятельствах лучшими помощниками германской армии. Он пообещал Бломбергу создать службу связи между генеральным штабом регулярной армии и штабом Гиммлера. Бломберг вынужден был удовольствоваться этим жалким утешением.

16 марта новый закон пролил бальзам на его раны: закон о вооруженных силах, принятый в этот день, восстанавливал обязательную воинскую службу и определял состав новой армии рейха в 12 корпусов и 36 дивизий численностью в 500 тыс. человек. Пресса квалифицировала это событие как "наиболее важное из всего, что произошло с 1919 года". "Бесчестье поражения стерто навеки, - писали газеты. - Это первая из крупных мер по ликвидации Версаля". Событие было отмечено торжественными церемониями, тогда как Франция и ее союзники ограничились протестом, выраженным традиционными дипломатическими средствами.

В ожидании того дня, когда новая армия станет способной пойти на завоевание Европы, СД и гестапо начали организационную подготовку оккупации будущих побежденных. Они готовили, в частности, оккупацию Франции и в то время, как Гитлер разглагольствовал о своих мирных намерениях, сформулировали материальные условия размещения своих служб в Париже, изучая трудности, которые им придется преодолеть в этой области.

В этот же период был доведен до совершенства один из основных принципов деятельности гестапо, распространившийся впоследствии на работу всех официальных германских органов, - принцип секретности.

Разведывательные службы, и в несколько меньшей степени службы полицейские, по достоинству оценивают значение секретности в своей работе. Однако никогда еще забота о секретности не заходила так далеко, как в гитлеровских службах, где принятые предосторожности и установленные запреты доходили иногда до смешного. В этих чрезвычайных мерах бесспорно проявилась личность Гейдриха, его скрытность, коварный характер, его болезненная склонность к мистериям.

Эта склонность вела подчас к оправданию убийств. Полковник Гюнтер Краппе, работник штаба армии и военный атташе в Будапеште, который в 1940 году вел переговоры с венгерским правительством о подготовке к нападению на СССР, сообщил, что один из его сотрудников был убит гестаповцами, чтобы предотвратить возможную утечку информации!

В кабинетах гестапо и СД были развешены такого рода плакатики: "Ты должен знать только то, что имеет отношение к твоей службе; все, что ты узнаешь сверх этого, ты должен хранить про себя".

Один из сотрудников гестапо был расстрелян только за то, что сообщил другому сотруднику гестапо, но не принадлежащему к его службе, сведения о выполняемой им работе.

Дела могли быть "секретными", "совершенно секретными", "секретными, но открытыми только для командования" и, наконец, "секретными делами рейха". Эта четвертая категория охватывала сообщения, приказы, инструкции, уведомления, доступные для сведения только самых высоких властей рейха или определенного круга лиц.

Во время войны было установлено еще одно правило: люди, владеющие государственными секретами, "ни под каким предлогом не должны участвовать в операциях, в которых они рискуют попасть в плен к противнику". Следовательно, сотрудники гестапо и СД не должны были ни в коем случае попадать на фронт.

Мерам по соблюдению секретности был посвящен "Приказ № 1" от 23 мая 1939 года, направленный "всем военным и гражданским властям" за подписью самого Гитлера. Этот приказ гласил:

1. Никто не должен знать о секретных делах, которые непосредственно его не касаются.

2. Никто не должен знать больше того, что ему необходимо для выполнения возложенной на него задачи.

3. Никто не должен знакомиться с порученным ему делом ранее, чем это необходимо.

4. Никто не должен передавать подчиненным службам более того, что необходимо из приказа, посвященного выполнению определенной задачи, и прежде, чем это станет необходимым.

Эти строгие меры позволяли маскировать густой вуалью те ужасные преступления, которые совершались нацистскими службами под покровом тайны. Ответственные лица, особенно из администрации концлагерей, могли безнаказанно применять любые, самые невероятные пытки; будучи уверенными, что это никогда не будет раскрыто. Те из подчиненных, кто мог бы их выдать, не осмеливались сделать это в страхе перед жестоким наказанием, которое ожидало тех, кто вскрывал происходящее внутри служб.

Для населения обязанность держать язык за зубами подавалась как "патриотический долг молчания", который препятствует распространению всего, что может нанести ущерб престижу страны. Так заставили молчать в течение двенадцати лет немцев, чья совесть восставала против преступлений гестаповских палачей и бесчеловечных порядков, царивших в концлагерях. Они боялись "содействовать вражеской пропаганде".

В 1939 году эти директивы стали основой для окончательной организации всей полицейской службы; было установлено постоянное и четкое разделение между службами, которые собирали информацию, и теми, кто ее использовал. Стало абсолютным правилом, что службе, составившей план операции, никогда не поручалось его исполнение.

Роковую роль сыграла погоня за секретностью и в конце войны. Когда для военного руководства стало очевидно, что сложилась безнадежная обстановка, когда все были убеждены, что война окончательно проиграна, Гитлер запретил малейшее упоминание обо всем, что могло бы прояснить эту ситуацию: "Тот, кто не подчинится этому приказу, будет расстрелян, невзирая на чин и положение, а его семья будет интернирована". И под предлогом борьбы против "пораженчества" истинное положение вещей скрывалось до самого конца, сотни тысяч людей продолжали погибать, германские города рушились под бомбардировками, а страна была опустошена до самой крайней степени, тогда как всего этого можно было избежать.

Работы по организации, отбору людей, определению принципов и методов деятельности, материальному обеспечению заняли два года и вывели службы Гиммлера и отношение к ним общественного мнения на тот "уровень", который открывал возможность для перехода к следующему этапу: распространению господства Гиммлера на всю германскую полицию.

⇦ Ctrl предыдущая страница / следующая страница Ctrl ⇨

МЕНЮ САЙТА / СОДЕРЖАНИЕ