Я создала и активно наполняю телеграм-канал "Перець". Здесь лучшие карикатуры из журнала, начиная с 1922 года.
Заходите, подписывайтесь: https://t.me/cartalana
ДЕЛАРЮ Ж. "ИСТОРИЯ ГЕСТАПО", 1998
Этот захват произошел в два этапа.
10 февраля 1936 года Геринг, как премьер-министр Пруссии, подписал текст закона, названного впоследствии основным законом гестапо. Он гласил, что гестапо поручается расследование деятельности всех враждебных государству сил на всей территории; в нем говорилось также, что приказы и дела гестапо не могут подвергаться рассмотрению административными судами. Статья 1 этого документа заслуживает, чтобы ее процитировать: "На гестапо возлагается задача разоблачать все опасные для государства тенденции и бороться против них, собирать и использовать результаты расследований, информировать о них правительство, держать власти в курсе наиболее важных для них дел и давать им рекомендации к действию".
Эта статья определяет подлинную роль гестапо, гораздо более широкую в моральном плане, чем роль обычной полицейской службы. Агенты гестапо исполняли роль великих инквизиторов, поскольку в их обязанность входило выявление "всех тенденций", и они являлись в то же время "руководящей идейной силой" нацистских властей, поскольку именно на них возлагалась обязанность "давать рекомендации к действию".
В декрете о вступлении в силу закона от 10 февраля 1936 года, опубликованном в тот же день за подписью Геринга и Франка, указывалось, что гестапо имеет право применять меры, обязательные для всей территории государства. Один из параграфов декрета был принят по подсказке Гейдриха. В нем отмечалось, что гестапо "управляет концентрационными лагерями". Это был результат ловких маневров Гейдриха, направленных на то, чтобы взять под свой контроль концлагеря, из чего он надеялся извлечь значительные выгоды. Следуя своей обычной тактике, Гиммлер не стал спорить со своим подчиненным, амбиций которого он побаивался. Текст был включен в документ, но Гиммлер принял меры, чтобы ограничить его применение. Управление лагерей было передано и осуществлялось до самого конца специальной службой СС.
Декрет от 17 июня 1936 года, которым Гиммлер был назначен верховным руководителем всех служб германской полиции, закрепил его победу. Этим актом все службы полиции, как военизированные, так и цивильные, ставились под его власть.
Так была официально завершена концентрация полномочий и централизация служб полиции. В действительности эта централизация существовала де-факто с тех пор, как Гиммлер поставил под свой контроль всю политическую полицию весной 1934 года, но осуществлялась эта централизация через его личность, не опираясь на какой-либо закон. Декрет от 17 июня дал наконец законный статус гестапо. Он изъял руководство полицейскими службами из компетенции земель и поставил их под контроль рейха. Тем не менее сотрудники полиции продолжали получать жалованье из земельных бюджетов, и только 19 марта 1937 года специальный финансовый закон установил, что оплата сотрудников и общие расходы полиции будут покрываться из имперского бюджета.
С 17 июня гестапо было формально придано министерству внутренних дел рейха, но в тот же день Гиммлер стал настоящим министром полиции, практически автономным, зависящим только от фюрера. Гиммлер присутствовал на заседаниях кабинета министров рейха каждый раз, когда там обсуждались вопросы, связанные с полицией, и был уполномочен защищать интересы своих служб. Это был первый этап продвижения Гиммлера к столь желанному для него посту министра внутренних дел, который он заполучил в 1943 году.
В преамбуле декрета была изложена национал-социалистская концепция полицейской службы.
"Став национал-социалистской, полиция уже не имеет своей единственной задачей обеспечение порядка, установленного парламентским и конституционным строем. Она призвана: 1) выполнять волю единственного руководителя; 2) оберегать германский народ от всех попыток его уничтожения со стороны внутренних и внешних врагов. Чтобы достичь этой цели, полиция должна быть всемогущей".
Главный хозяин полиции рейха Гиммлер объединил все ее службы и разделил их на две ветви: орпо, полиция порядка, и сипо, полиция безопасности, которая объединяла ее следственные цивильные службы. Во главе этой полиции, жестко объединенной, централизованной, милитаризованной и проникнутой духом нацизма, Гиммлер поставил людей, прошедших строжайшую проверку в период только что завершившейся "обкатки".
Своим первым распоряжением, подписанным 25 июня, то есть через неделю после вступления в должность, отмечая объединение служб СС и полиции в связи с его личным назначением, Гиммлер утвердил этих верных служак нацистского порядка в их должностях, а для многих их даже расширил.
Во главе орпо был поставлен обергруппенфюрер СС (генерал) Далюге. Эта ветвь объединяла шупо, городскую полицию, соответствовавшую бывшей службе порядка, жандармерию, административную, речную и береговую полицию, пожарников, гражданскую оборону и ее вспомогательную техническую полицию.
Во главе сипо был поставлен Гейдрих. Эта "полиция безопасности" внесла значительные усовершенствования в деятельность всей полицейской машины. Ведь она объединила гестапо, тайную государственную полицию и криминальную полицию - крипо.
В книге, опубликованной через год в Мюнхене, уточнялось, что крипо боролась против деяний врагов государства и что в качестве таких врагов следовало рассматривать: "1. Лиц, которые в связи со своим физическим или моральным вырождением отрезали себя от народной общины и в своих личных интересах идут на нарушение правил, установленных для защиты общего интереса. Против этих злоумышленников будет действовать криминальная полиция.
2. Лиц, которые, являясь ставленниками политических врагов национал-социалистского германского народа, хотят разрушить национальное единство и подорвать мощь государства. Против таких злодеев будет не щадя сил бороться гестапо".
Отныне политическая и криминальная полиция будут работать рука об руку во славу Гиммлера и ради процветания нацистского режима.
Во главе гестапо Гейдрих поставил своего заместителя Генриха Мюллера, который в известной мере был его руководителем уже с 1935 года, а руководство крипо он доверил старому технократу Артуру Небе, который таким образом вернулся к своим исходным функциям.
Что касается СД, Гейдрих сохранил за собой право руководства ею и стал "шефом сипо и СД", причем последняя служба, как орган партии, сохраняла еще зависимость от государственных органов.
Военные, по-видимому, не отреагировали на новый рост влияния партии внутри государства. Скорее всего, они просто не оценили всей важности такой перегруппировки. Но уже в скором будущем они получат возможность на деле убедиться в ее эффективности.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ГЕСТАПО ГОТОВИТ ВТОРЖЕНИЕ 1936-1939 годы
Военные обратили мало внимания на укрепление полицейской машины Гиммлера в июне 1936 года, потому что были слишком поглощены первыми успехами реванша.
Тремя месяцами ранее, 7 марта 1936 года, Гитлер денонсировал Локарнский договор и грубо захватил Рейнскую демилитаризованную зону. В тот самый час, когда послам Франции, Англии, Италии и поверенному в делах Бельгии вручались дипломатические ноты, германские войска дефилировали по улицам Кобленца. Примерно 2 0 тыс. человек перешли Рейн утром 7 марта. Под восторженные приветствия жителей они занимали старые рейнские казармы, в которых немецких солдат не было с 1918 года. Эти "символические части", как называл их фон Нейрат, составили к вечеру того же дня тринадцать пехотных батальонов и тринадцать артиллерийских дивизионов. Париж и Лондон были удивлены. Говорили о военном отпоре и о новой оккупации Саарбрюккена; гражданские министры выступали сторонниками отпора, но военные этому противились. Генерал Гамелен соглашался на вмешательство лишь в том случае, если предварительно будет проведена всеобщая мобилизация. Дело ограничилось дипломатическим протестом. Германские войска, вступившие в Рейнскую область, получили строгий приказ отступить, если последует какая-либо ответная военная акция со стороны французов независимо от ее масштабов. Такая неудача - а привести дело к ней было очень легко - нанесла бы жесточайший удар по престижу Гитлера; список упущенных противниками нацизма возможностей пополнился еще одной строкой.
Именно с этого, 1936 года Германия вступила на путь войны. Экономические и финансовые мероприятия имели единственной целью ориентировать Германию на военную экономику. В этом году начались научные исследования и разработки по производству заменителей различных продуктов, "эрзацев", вдохновлявших юмористов и забавлявших французов, которые не подозревали, что в недалеком будущем они тоже к ним привыкнут. 12 мая 1936 года Геринг заявил: "Если завтра мы будем вести войну, придется пользоваться заменителями. Деньги не будут играть никакой роли. А если так, мы должны быть готовы создать для этого предварительные условия еще в мирное время". 27 мая он добавил: "Все меры должны рассматриваться с точки зрения неизбежности войны".
Осенью был объявлен второй четырехлетний план и Геринг назначен комиссаром по планированию. Он должен был найти для Германии иностранную валюту, в которой та нуждалась для вооружения. Промышленность получила энергичные указания увеличить производство. Был создан новый концерн "Герман Геринг", изыскательское общество, чей объявленный капитал поднялся с 5 млн. до 400 млн. марок. Начав с эксплуатации бедных руд, оно в конце концов превратилось в гигантское промышленное объединение со штатом более чем 700 тыс. рабочих и стало трестом по добыче железной руды и угля исключительно в военных целях.
Два управления министерства экономики перешли под военный контроль: генерал фон Леб стал отвечать за сырье, а генерал фон Ганнекен - за энергию, железо и уголь.
Эти меры были понятны военным: шла подготовка к войне, то есть к возвращению их главенства.
Предвкушение превосходства ослепляло их до такой степени, что они не замечали, как совершенствуются службы Гиммлера, и меньше всего обращали внимание на людей, которые плели свои сети в тени бюро на Принц-Альбрехтштрассе. Новый шеф гестапо Генрих Мюллер с дотошностью старого служаки подготавливал окончательное приручение армии партией.
Несмотря на все свои заявления, Гитлер так и не смог избавиться от глухого недоверия к офицерам. В основе такого недоверия лежал комплекс неполноценности бывшего ефрейтора с выработанным рефлексом стоять по стойке "смирно" в присутствии офицера. Потом он привык ко всем этим полковникам и генералам, с которыми тесно общался и которые всегда выступали в роли просителей. Но всегда считал их чужаками.
С недоверчивостью, смешанной с презрением, называл он "верхним слоем" тех, кто хотел взять на себя ответственность за прежнюю Германию, но не преуспел в этом. Была здесь, возможно, и злость старого окопного солдата, которого травили газами на фронте, на этих генералов, видевших боевые действия лишь издалека и называвших людей, чья жизнь была им доверена, "человеческим материалом". В этом отношении на него повлияли теории Рема о необходимости "популяризировать" армию.
Его окружение испытывало такое же чувство недоверия, и он охотно прислушивался к требованиям железного контроля над армией, которая в противном случае может выступить против него самого. Гитлер не строил никаких иллюзий насчет "обращения" армии в национал-социалистскую веру. "Моя армия, - говорил он, - реакционна, мой флот - христианский, а моя авиация - национал-социалистская". Авиация была создана Герингом с помощью новых кадров, поставленных партией, но армия оставалась глубоко монархистской и открыто праздновала годовщины кайзера.
Гитлер был убежден, что его военный гений более высок, нежели все знания, полученные в военных академиях и школах, и считал необходимым обеспечить за собой управление армией, чтобы навязывать свои стратегические концепции боязливому штабу.
Хозяева гестапо, Гиммлер и Гейдрих, всячески толкали его на то, чтобы он добил единственного противника, который у них оставался. Они полагали, что их триумф будет полным лишь в том случае, если они обезглавят армейский генеральный штаб. С этой целью Гиммлер начал с 1935 года плести хорошо продуманную интригу против двух самых высоких лиц в германской армии - фельдмаршала фон Бломберга и генерала фон Фрича. Чтобы избавиться от этих двух врагов СС, гестапо решило опозорить их.
Человеком, которого Гейдрих выбрал для исполнения этой операции, был шеф гестапо Мюллер - грубый администратор, какие встречаются почти повсюду. "Функционер" до мозга костей, он жил и работал ради "бумаг", статистики, докладных. Он чувствовал себя хорошо, лишь занимаясь записками, повестками дня и инструкциями. Главной заботой Мюллера было "продвижение". Его мало беспокоило то обстоятельство, что закулисная сторона его жизни состояла из гнусных доносов, анонимных писем, средневековых пыток и тайных казней. Все эти ужасы доходили до него лишь в типично бюрократическом виде, то есть как сухие доклады и записки.
Генрих Мюллер был баварским крестьянином с почти квадратной головой. Небольшой рост, приземистость, массивность, тяжелая и слегка покачивающаяся походка выдавали его происхождение. Малоинтеллигентный, но чрезвычайно упорный и упрямый, он не хотел быть неотесанным трудягой и мечтал стать чиновником - весьма завидная должность, потому что чиновникам обеспечивалась пенсия. Ему удалось поступить на службу в мюнхенскую полицию. Именно там Гиммлер заметил такие его качества, как слепое подчинение дисциплине и профессиональная компетентность. Как все чиновники политической полиции, Мюллер до 1933 года работал против нацистов. Гиммлер не ставил ему это в вину и верил, что он с таким же рвением будет служить новым хозяевам. Мюллер сделал гораздо больше, чтобы заставить забыть о своем прошлом и особенно чтобы смягчить враждебность, которую некоторые влиятельные члены партии по- прежнему испытывали к нему. Несмотря на все его старания, целых шесть лет ему упорно отказывали в приеме в партию, членом которой он стал лишь в 1939 году. Так что весьма парадоксальным образом гестапо, главный инструмент обеспечения господства режима, управлялось человеком, чья политическая ортодоксальность была недостаточной, чтобы считаться истинным нацистом. Фактически такой остракизм имел два реальных основания: враждебность со стороны соперников и расчет хозяев, которые полагали, что Мюллер будет работать еще интенсивнее, чтобы преодолеть сопротивление.
Расчет оказался блестящим: Мюллер старался выслужиться. Ради справедливости надо отметить, что он легко и искренне воспринял нацистские догмы. Он не был ни интеллектуальным, ни сентиментальным человеком. Под выпуклым лбом лицо его с тонкими холодными губами было жестко, сухо, маловыразительно. Маленькие карие глаза глядели на собеседника пронизывающим взглядом и часто были прикрыты тяжелыми веками. Он брил голову по старой моде, оставляя лишь немного волос на макушке и надо лбом. Руки соответствовали лицу; это были руки крестьянина, квадратные, массивные, широкие, со слегка узловатыми пальцами. Его враги говорили, что у него руки душителя.
Мюллер благоговейно почитал силу. Этим объясняется его готовность к исполнению приказов хозяев и то рвение, которым отличались многие его инициативы. Своего рода производным от такого культа силы стала ненависть ко всему, в чем проявлялись ум и интеллигентность. Однажды он сказал Шелленбергу, что надо бы бросить всех интеллигентов в угольную шахту и взорвать ее.
Как все запоздалые новообращенные, Мюллер всегда боялся, что его обойдут или будут считать слабым. Эта боязнь заставляла его непрестанно соревноваться с СД - он ненавидел эту службу, подозревая ее в том, что именно она была причиной его затруднений со вступлением в партию. В профессиональном отношении СД была соперничающей службой, Мюллер ее презирал, потому что вначале в ней работали "любители", которых он, старый профессионал политической полиции, без труда обошел бы.
Его компетентность вызывала уважение Гиммлера. Он доверял Мюллеру до последнего дня и приказал ему остаться в Берлине, когда оттуда эвакуировались все службы. Столь высокая протекция позволила Мюллеру обеспечить и сохранить, несмотря на все преобразования в гестапо, привилегированное и удивительно независимое положение в полностью иерархизированной системе.
Добиваясь расположения Гейдриха, он занимался грязной работой, шпионил за своими коллегами, помогал устранять тех, кто впал в немилость. Он участвовал во всех махинациях Гиммлера: ему поручалось доводить до конца большинство "деликатных" миссий. Для этого как раз и требовался человек без комплексов совести, а он и был таковым. Его первым мастерским творением, его "шедевром", стало дело Бломберга - Фрича.
Весной 1933 года командование германскими вооруженными силами находилось в руках трех человек - генерала фон Бломберга, военного министра, генерала фон Фрича, главнокомандующего армией, и генерала Бека, начальника генерального штаба. Эти три человека были генералами старой закалки, любимыми и уважаемыми всей германской армией, хотя о Бломберге высказывались иногда жестко и критично за то, что он "скомпрометировал" себя связью с нацистами. Он был одним из первых, если не самый первый, кто открыто симпатизировал нацистскому движению. В 1931 году, когда центристские и правые партии еще сопротивлялись нацистским наскокам, он встретился с Гитлером и не скрыл от него своего восхищения им. Бломберг тогда командовал первым военным округом в Восточной Пруссии, а его начальником штаба был полковник фон Рейхенау, дядя которого, бывший посол фон Рейхенау, был ревностным почитателем Гитлера и оказал большое влияние на политические убеждения племянника. Бломберг был умен, но нестоек и весьма подвержен влияниям. Во времена, когда налаживалось сотрудничество между рейхсвером и Красной Армией, он признавался, что стал "почти большевиком". Под влиянием Рейхенау он столь же легко превратился в нациста. Став военным министром, Бломберг создал службу для изучения вопросов связей вермахта с государством и партией. Это привело к серьезным затруднениям в отношениях со штабом сухопутных войск, который упрекал его за то, что он слишком "подлаживается" к партии.
Бломберг играл очень важную роль во время военной оккупации Рейнской области. Он подготовил планы ее ремилитаризации в тесном сотрудничестве с партийными шефами. За это Гитлер после введения войск в Рейнскую область присвоил ему звание маршала. Такова была плата за покорность Бломберга, которую он проявил во время чистки верхушки СА, согласившись на казнь своих товарищей - генералов Шлейхера и фон Бредова, а затем принеся присягу на верность Гитлеру.
Несмотря ни на что, Бломберг сохранял определенный престиж в некоторых военных кругах. В Нюрнберге генерал авиации Мильх сказал, что "Бломберг был способен сопротивляться" и часто делал это. "Гитлер уважал его и прислушивался к его советам. Он был единственным солдатом, уже немолодым и достаточно умным, чтобы примирить между собой военные и политические вопросы". Несколько иного мнения придерживался фон Рундштедт, который, выражая мнение военных, сказал: "Бломберг всегда был немного чужаком среди нас. Он витал в других эмпиреях. Он вышел из школы Штейнера, человека несколько теософского склада и т.д., и, по правде сказать, никто его особенно не любил". Прозвище, которое дали Бломбергу его враги, отлично аттестует его. Его прозвали Дутым Львом.
Устранение Бломберга диктовалось, по-видимому, не личными мотивами, а принципиальными соображениями. Вся Германия подчинялась принципу фюрерства. Но фюрерство было несовместимо с некоторыми штабными традициями. Например, фельдмаршал фон Манштейн заявлял, что "в старой армии начальник штаба, имеющий мнение, отличное от мнения его шефа, мог отстаивать его, хотя и был обязан, разумеется, исполнять полученный приказ". А маршал Кессельринг говорил, что "принцип общей ответственности начальников генерального штаба, которому раньше следовали, изжил себя как несовместимый с принципом фюрерства".
Гитлер терпеть не мог, чтобы его приказы обсуждались и высказывались какие-то иные предложения. Он опасался (и Гиммлер старался укрепить его в этом опасении), что военные, испуганные его слишком рискованными проектами, устроят тайный заговор против режима, при случае даже с помощью заграницы. Поговаривали в этой связи о секретных контактах с генералом Гамеленом.
24 июня 1937 года Бломберг подготовил отчет о международном положении, содержавший аргументы противников агрессивной политики, которую подготовлял Гитлер. "Общая политическая ситуация, - писал он, - оправдывает предположение, что Германии не грозит нападение с чьей-либо стороны. Причина тому, помимо отсутствия желания совершить агрессию со стороны почти всех стран, особенно западных держав, заключается в слабой подготовленности к войне многих государств, в том числе России".
Гитлеру не понравились эти выводы, которые противоречили его замыслам. Он был психологически готов пойти на комбинацию, которая делала Гиммлера и гестапо хозяевами положения. Она была проведена цинично и гнусно и стала первой иллюстрацией новых способов действий, не столь эффектных внешне, как раньше, но жестоких, кровавых и весьма эффективных в деле ликвидации людей, которые мешали их планам.
Дело началось в один январский день 1938 года - почти как в венской оперетке. 12 января немецкие газеты сообщили, что фельдмаршал фон Бломберг, военный министр, женился в Берлине на фрейлейн Еве Грун. Свидетелями на бракосочетании, которое прошло в интимной обстановке, были Адольф Гитлер и Герман Геринг. Газеты не поместили ни одной фотографии и не дали никаких комментариев, что было весьма удивительно, учитывая ранг молодожена. Церемония прошла очень скромно, без венчания в церкви, что было нормально для того времени: церковь подвергалась резким нападкам со стороны партии.
Было известно, что фельдмаршал, вдовец, имел взрослых детей. Одна из его дочерей вышла замуж за сына генерала Кейтеля. Зато почти ничего не было известно о новобрачной; говорили только, что она происходит из очень скромной семьи, что прекрасно соответствовало социалистской пропагандистской фразеологии нового режима. Берлинские кумушки были восхищены бракосочетанием золушки и прекрасного принца, хотя принц годился ей в отцы.
Золушка оказалась весьма интересной особой и занималась отнюдь не домоводством. Меньше чем через неделю после церемонии стали ходить странные слухи: шептались, что молодая "маршальша" - проститутка низкого пошиба. Эти слухи распространялись в официальных кругах, и люди не могли удержаться от сопоставления некоторых странных обстоятельств: свадебная церемония была проведена поспешно и в обстановке чрезмерной скрытности; говорили, что новобрачную освободили от необходимости предъявлять многочисленные официальные бумаги, в частности сведения о судимости и документы о гражданском состоянии бабушек и дедушек. Наконец, новобрачные тотчас же отправились в свадебное путешествие неизвестно куда.
Спустя несколько дней после свадьбы печать опубликовала фотографию. Репортер застиг парочку на прогулке по Лейпцигскому зоопарку и получил великолепный снимок на фоне клетки с обезьянами. Фотография попала на стол графа Гелльдорфа, начальника берлинской полиции. Зная о слухах по поводу "маршальши", он распорядился начать с 20 января секретное расследование, и собранное им досье содержало столь пикантные детали, что он с трудом им поверил.
Ева Грун, свидетельствовали документы, родилась в 1914 году в Нойкельне, рабочем предместье Берлина, и, хотя ей едва исполнилось двадцать четыре года, ее прошлое было бурным. Ее мать содержала в Нойкельне, на Элизабетштрассе, очень подозрительный "массажный салон". Мамаша Грун, находившаяся под надзором полиции нравов, была дважды судима. Юная Ева, довольно хорошенькая, пошла по пути своей родительницы. Она занималась проституцией, и ее несколько раз задерживала полиция нравов семи немецких городов. У нее были нелады с правосудием и в 1933 году, после захвата власти нацистами. Было раскрыто дело о порнографических фотографиях, и после расследования, которое провело Центральное бюро по борьбе против непристойных изображений и текстов, ее опознали и арестовали за то, что она позировала для этих фотографий. Еве тогда было всего лишь девятнадцать лет, она заявила в свою защиту, что ее бросил любовник, она осталась без средств и согласилась на эту "работу", потому что за нее платили шестьдесят марок.
Гелльдорф сравнил одну из этих фотографий, имевшихся в архивах, со снимком, который опубликовали газеты. Сомневаться не приходилось: молодая женщина, улыбавшаяся перед клеткой с обезьянами, была той, что позировала для непотребных фотографий. Наконец, берлинская служба судебной идентификации располагала ее антропометрическими данными и отпечатками пальцев, взятыми в связи с делом о краже, в которой она обвинялась.
Чуть не сойдя с ума от своих открытий, Гелльдорф уведомил о них генерала Кейтеля - ближайшего сотрудника, друга и даже почти родственника Бломберга, поскольку их дети состояли в браке. Тем самым он серьезно нарушил правила секретности, за что ему досталось бы от Гиммлера, если бы тот был информирован об этом. Гелльдорф надеялся, что Кейтель предупредит Бломберга об угрожающей ему опасности. Но Кейтель уклонился и сделал вид, что ему неприятно получать такие сведения. Он отправил Гелльдорфа вместе с досье к... Герингу, который, как всем было известно, сам мечтает стать в один прекрасный день военным министром.
Геринг воспринял новость очень нервозно. Он казался искренне огорченным и поведал Гелльдорфу, что Бломберг заранее уведомил его и фюрера, что его невеста "имеет прошлое". Разумеется, ни он, ни Гитлер не могли предположить, что это "прошлое" будет столь скандальным, и поэтому Гитлер не воспротивился этому браку. Геринг обещал Гелльдорфу предпринять необходимые шаги.
Свидание между ними произошло 22 января. Гитлера тогда не было в Берлине, он уехал в Мюнхен. На следующий день у Геринга состоялся самый настоящий секретный военный совет, в котором приняли участие Геринг, Гиммлер и Гейдрих. Союз, позволивший в свое время устранить Рема, таким образом, укрепился.
24 января Гитлер вернулся из Мюнхена, и Геринг тотчас рассказал ему все. Гитлер по обыкновению всплакнул, потом решил, что брак должен быть немедленно расторгнут. По совету Геринга Гитлер запретил Бломбергу появляться в канцелярии и надевать военную форму. Неизменно преданный фюреру, Геринг уведомил Бломберга о его решениях. Он опасался, что, добившись развода, Гитлер потом забудет обо всем и надо будет все начинать сначала. Поэтому он быстренько отправился к Бломбергу и, как он делал это во время чистки верхушки СА, несколько "расширил" свою миссию и слегка изменил указания фюрера. "Вам надо уехать за границу, - сказал он Бломбергу. - Надо, чтобы о вас забыли". Потрясенный всем этим, пришедший в ужас от грозящего скандала, маршал, который - непредвиденная деталь! - уже успел привязаться к своей нежной супруге, поспешил согласиться на предложение Геринга: он заявил о согласии отправиться в долгое путешествие, тем более что Геринг вручил ему солидную сумму в иностранной валюте. Гитлер распорядился, чтобы ему был запрещен въезд на германскую территорию в течение года, и в конце января маршал и его супруга отбыли в Рим и на Капри.
Эта новость постепенно распространялась в высших армейских кругах. Возникло множество вопросов. Как могла состояться эта свадьба? Как допустила ее полиция, которая знала о прошлом невесты? Как Гитлер мог стать на ней свидетелем? Маршалы-министры, офицеры, верные традициям, обычно не посещают промышленные окраины или места, где обитают девицы вроде Евы, и тем более не ищут там себе жен. Кто же подставил старому наивному солдату молодую и смазливую проститутку, маленькую развратницу, где-то подобранную наудачу?
На все эти вопросы могли ответить Гиммлер, Гейдрих и Мюллер. Они могли сказать, почему не открыли ничего из прошлого Евы Грун, которую знали давно. И почему они все это проигнорировали, хотя Центральное бюро по борьбе против непристойных изображений и текстов, арестовавшее Еву в 1933 году, находилось в ведении их преданного сотрудника и друга Артура Небе. Служба судебной антропометрии, располагавшая данными о приметах Евы, тоже зависела от этого человека. Даже если они просто забыли - а такую вероятность нельзя исключать - распорядиться о традиционном расследовании, как только было объявлено о бракосочетании, то сам Бломберг должен был бы обратиться к ним. Пусть и наивный, но фельдмаршал проявил некоторую щепетильность, прежде чем жениться на Еве, когда узнал кое-что о ее прошлом. Совершенно непонятно, почему он решил довериться не кому иному, как Герингу. "Могу ли я жениться на молодой женщине низкого происхождения?" - спросил он его. Толстый Герман успокоил: "Это будет очень хороший брак для партийной пропаганды. Женитесь смело на вашей "рабочей"". Поощренный этими дружескими словами, фельдмаршал снова пришел к нему через несколько недель. Его невесту преследует один бывший ее "дружок". Он хотел бы, чтобы Герман тайно поручил полиции удалить этого навязчивого типа. И полиция действительно вмешалась. Но она забыла сообщить маршалу, что бывший любовник Евы был сутенером, известным ее службам, и что, заручившись его молчанием, она переправила его в Южную Америку, хорошо наполнив его кошелек и пригрозив, что с ним обойдутся круто, если он вздумает вернуться в Германию.
Таким образом, меры предосторожности были приняты, и бравый маршал мог спокойно вступать в брак. Однако все эти предосторожности оказались тщетными, иначе каким же чудом Гелльдорф сумел раскрыть тайну? Это злосчастное дело позволило провести широкомасштабную операцию, совершить государственный переворот в стиле господ с Принц-Альбрехтштрассе.
Бломберг укатил в Италию, освобождая путь для Геринга, который уже видел себя военным министром, и Гиммлера, который надеялся воспользоваться этим, чтобы войти в большую семью генералов. Его полки СС составляли четверть вермахта. Но надо было преодолеть последнюю преграду. Этой преградой был артиллерийский генерал Вернер фон Фрич, главнокомандующий армией, второй в военной иерархии после Бломберга и его возможный преемник. Кроме того, он был очень популярен в армии. Фрич получил звание генерал- полковника от Гитлера и золотой партийный значок из его рук - весьма престижный знак отличия. Гитлер предложил его на место Бломберга, но Геринг и Гиммлер напомнили ему об одном инциденте, замятом в 1935 году, и принесли досье этой грязной истории.
В 1935 году гестапо нашло блестящий способ расширить свою деятельность. Под тем предлогом, что среди членов "Гитлерюгенд" распространен гомосексуализм (разразилось несколько скандалов), оно получило монополию на ведение этих дел, связанных с нарушением норм нравственности, и, опираясь на статью 175, проводило расследования повсюду, где ему заблагорассудится. В "поисках истины" гестапо извлекало из тюрем осужденных и вытягивало из них имена их бывших "соучастников".
Однажды оно напало на крупного шантажиста, притом весьма оригинального. Ганс Шмидт, сам известный проституирующий гомосексуалист, занимался тем, что выслеживал богатых гомосексуалистов и шантажировал их. Иногда ему удавалось застигать их на месте преступления. Тогда он изображал из себя полицейского и под угрозой судебного преследования вымогал у них крупные суммы.
Шмидт был взят из Центральной тюрьмы, где отбывал наказание (уже не в первый раз). Его долго допрашивали. Он охотно рассказал о своих клиентах и жертвах. Он перечислил всех, кого знал: высших чиновников, врачей, адвокатов, коммерсантов, промышленников, артистов. Среди них он упомянул некоего фон Фрича, от которого получил деньги в конце 1935 года. Однажды зимним вечером, поведал Шмидт, он засек на вокзале Ванзее хорошо одетого господина, который "договаривался" с "собратом" Шмидта, тоже занимавшимся гомосексуальной проституцией и известным полиции нравов.
Этот господин имел выправку офицера, был одет в меховую куртку, щеголял в зеленой шляпе, носил трость с серебряным набалдашником и монокль. Шмидт увязался за этими двумя людьми и, после их короткого и гнусного "свидания" в каком-то темном уголке недалеко от вокзала, окликнул пожилого господина. Дальше все шло по обычному сценарию. Полиция, угроза скандала и... "сделка". У господина было с собой немного денег, и Шмидт проводил его до дома в Лихтерфельде-Эст. Потом в течение нескольких недель Шмидт вымогал у него деньги, заставив его даже снять их со счета в банке. Этого старого господина с дурными наклонностями звали фон Фрич или просто Фрич.
Гестапо тотчас ухватилось за этот неожиданно подвернувшийся случай. Если старым господином был главнокомандующий фон Фрич, этот хорошо известный монархист, какой чудесный предлог для его устранения! Гитлер, с которым проконсультировались, отказался дать свое согласие на это и велел уничтожить протоколы допроса Шмидта, чтобы похоронить "все это свинство".
Ясно, что его не послушались, так как в том же январе 1938 года полное досье этого дела таинственным образом оказалось в руках Гейдриха. По правде говоря, досье, предъявленное Гитлеру, имело лишь видимость полного. Профессиональный полицейский обнаружил бы в нем существенные "дыры", но в этой области Гитлер был профаном. Например, по-видимому, не проверялся адрес фон Фрича во время зафиксированных событий, не было свидетелей, что он когда-либо жил в Лихтерфельде-Эст или хотя бы имел там временное пристанище; не проверялись банковские операции фон Фрича в конце 1935 и начале 1936 года, не выяснялось даже, имел ли он счет в банке недалеко от станции Лихтерфельде-Эст, куда Шмидт, по его утверждению, сопровождал его. Короче говоря, вся эта секретная "процедура" была крайне слабо документирована.
Тем не менее дело велось опытным сыщиком - главным инспектором Мейзингером, бывшим мюнхенским полицейским, который пришел в гестапо вместе с Мюллером. Один из главных действующих лиц чистки 30 июня 1934 года, Мейзингер был личным другом и доверенным человеком Мюллера, который поручал ему самые грязные дела. В качестве компенсации он получил в управление "специальное" бюро по еврейским авуарам, которое давало ему значительный навар. Позднее он был отправлен с миссией в Японию, и в частности контролировал в Токио деятельность журналиста из "Франкфуртер цайтунг", симпатизировавшего когда-то коммунистам и ставшего агентом СД и гестапо, - Рихарда Зорге.
Гейдрих, таким образом, поднял досье, составленное Мейзингером тремя годами ранее. На сей раз Гитлер не отбросил в сторону обвинительные листки. Он даже не спросил, почему они не были уничтожены в соответствии с его приказом, и вызвал фон Фрича в канцелярию. Совершенно не подозревая, какое над ним висит обвинение, генерал пришел. Когда Гитлер задал ему соответствующие вопросы, Фрич с искренним негодованием отверг обвинение и дал слово чести, что он невиновен. Тогда произошла совершенно невероятная сцена: Гитлер вдруг распахнул дверь, и в нее вошел Шмидт. В своей рейхсканцелярии глава государства, всемогущий фюрер, устроил очную ставку между армейским главнокомандующим и рецидивистом-педерастом! Шмидт взглянул на фон Фрича и произнес лишь одну фразу:
- Это он.
Генерал был сражен. От этой безумной сцены он потерял дар речи, невнятно все отрицал, стараясь постичь смысл чудовищной инсценировки, жертвой которой он оказался. Бессильная ярость, оцепенение и презрение спутали его мысли, притупили рефлексы. Гитлер, глядя, как он краснеет и бледнеет, поверил в его виновность и потребовал отставки. Но фон Фрич пришел в себя. Он все отвергал, повторял, что невиновен, требовал судебного расследования Военным советом. Эта бурная встреча происходила 24 января. 27-го фон Фрич был уволен по состоянию здоровья, но решение об этом было опубликовано лишь 4 февраля. В промежутке Геринг, который сначала резко выступил против расследования, затем согласился провести его сам и отдал соответствующий приказ гестапо. Получился новый парадокс: вчерашний главнокомандующий вызывался на суд людьми Гейдриха и, что еще более удивительно, пошел на этот суд.
Несмотря на меры предосторожности, принятые, чтобы сохранить в тайне эту операцию до ее завершения, новость распространилась в армии. После дела Бломберга, о котором никто еще не знал ничего конкретного, это дело вызвало беспокойство. Было чему удивляться в этих двух близко отстоявших друг от друга по времени скандалах. Военные чувствовали подвох и считали, Что престижу армии нанесен тяжелый удар. Многие недоумевали. Гомосексуализм был издавна распространен в германской армии. В начале века он стал даже модой, поскольку сам кайзер (который лично был "не из тех") любил окружать себя субъектами, которых он называл "византийцами" и ценил их артистические способности; среди них были послы, один прусский принц, несколько генералов. Сам начальник кабинета кайзера граф Гюльзен-Гезелер внезапно умер от закупорки сосудов в 1906 году, одетый в костюм оперной танцовщицы. В армии помнили о скандале, который привел в 1907 году к осуждению и ссылке принца Филиппа Эйленбургского за его открытую связь с кирасирским полковником Куно де Мольтке. Фон Фрич никогда не давал повода для пересудов. Его образ жизни казался безупречным, но... кто знает? Наверное, у военных были смутные подозрения, неопределенные опасения, а также боязнь открыто выступать против гестапо, так как никто не сомневался, что оно держит в руках нити этого дела. Эта неясность продолжалась несколько дней.
Грубое решение положило этому конец: 4 февраля была поднята завеса над секретными инструкциями фюрера. В речи по радио Гитлер объявил об уходе Блом- берга с поста военного министра. Он уходил в отставку, но мотив не объяснялся. Что же касается главнокомандующего сухопутной армией фон Фрича, то он "попросил освободить его от выполнения обязанностей по состоянию здоровья". Гитлер сообщил немецкому народу, что он решил упразднить военное министерство и подчинить непосредственно себе армию, верховным главнокомандующим которой он уже был в качестве канцлера. Теряло силу его обязательство, взятое в 1934 году, представлять на одобрение военного министра все свои проекты, касающиеся армии.
На место фон Фрича было бы совершенно естественно назначить генерала Бека, но тот имел неосторожность выступить в 1934 году с речью, в которой он больно задел Гитлера. "Нет ничего более опасного, - говорил он по поводу желаемого обновления армии, - нежели руководствоваться спонтанными соображениями, недостаточно зрелыми, пусть и своевременными, даже гениальными, какими они могут показаться, или же строить армию, исходя лишь из желаний, столь горячо лелеемых". Всем было известно, что Гитлер претендовал управлять, руководствуясь своей "гениальной интуицией". Фраза не прошла незамеченной и дорого стоила Беку. Что касается фон Рейхенау, то, хотя он был самым явным нацистом из всех генералов, он тоже не был назначен, потому что Гитлер никоим образом не хотел иметь офицера-политика. Как выразился Геринг, "генералы третьего рейха не имеют никакого права вести какую-либо политическую деятельность". Фон Фрича заменил фон Браухич, до того командовавший военным округом Восточной Пруссии. Наконец, Гитлер создал новый орган, объединивший все службы генерального штаба, - Верховное командование вермахта (ОКВ) во главе с генералом Кейтелем. Последний был известен своей покорностью и заслужил прозвище Лакейтель.
⇦ Ctrl предыдущая страница / следующая страница Ctrl ⇨
МЕНЮ САЙТА / СОДЕРЖАНИЕ