Ł Обзоры военных ботинок, энциклопедия военной техники, холодное оружие Второй мировой войны

ДЕЛАРЮ Ж. "ИСТОРИЯ ГЕСТАПО", 1998

Гитлеровская политика агрессии развертывалась успешно, поэтому не было и речи об изменении способов действий нацистов. В конце 1938 года было решено уничтожить Польшу. Поводом для этого мог послужить вольный город Данциг, изолированный на польской территории Версальским договором. Гитлеровские цели не требовали здесь инсценировок, как в Австрии и Чехословакии. Польше предназначалось стать территорией для экспансии, для последующего заселения. Она была первым этапом завоевания "жизненного пространства", которого Гитлер требовал с самого возникновения нацизма.

В обстановке готовящейся агрессии Польша находилась в невыгодном положении. Ее министр иностранных дел полковник Бек давно испытывал горячую симпатию к нацистской диктатуре. С 1926 по 1936 год Польша, до того управлявшаяся демократическим правительством, жила под диктатурой маршала Пилсудского, который незадолго до смерти подписал с гитлеровской Германией пакт о ненападении. Военная хунта полковников, сменившая Пилсудского и считавшая себя достаточно защищенной этим пактом, препятствовала всяким соглашениям с демократическими странами, например с Чехословакией. Больше того, Польша приняла участие в расчленении Чехословакии, захватив Тешинскую область с ее угольными шахтами и 230 тыс. жителей.

Еще 23 мая 1939 года Гитлер заявил на совещании с генералами: "Нет вопроса о том, чтобы пощадить Польшу. Есть лишь вопрос о нападении на Польшу при первом же удобном случае". Окончательной датой было определено 1 сентября.

Подготовка к нападению велась со всей тщательностью. План имел кодовое название "Белый план". (План агрессии против Чехословакии назывался "Зеленый план".)

Собираясь сфабриковать инцидент, который позволил бы обвинить поляков в провокации, Гитлер, естественно, подумал об исполнителе грязных дел Гиммлере.

23 июня тот присутствовал на совещании Совета обороны рейха, собранного всего лишь второй раз после его создания в 1935 году. Там были отработаны основные мероприятия, связанные с близкой войной. Разумеется, не было сделано ни малейшего намека на роль, выпавшую людям Гиммлера; она стала известна только на Нюрнбергском процессе.

План операции, задуманной Гиммлером, осуществление которой было поручено Гейдриху, получил кодовое наименование операция "Гиммлер". Для ее исполнения Гейдрих выбрал доверенного человека - Альфреда Гельмута Науйокса, одного из своих старых друзей, с которым он познакомился в Киле, когда, не принятый на службу в военно-морской флот, Гейдрих стал эсэсовцем. Науйокс тоже вступил в СС в 1931 году. Механик и боксер-любитель, известный и популярный среди кильских докеров, он оказался полезным в уличных стычках и на собраниях. В 1934 году Гейдрих принял его в СД, где тот в 1939 году руководил подсекцией в секции Ш внешней СД - в так называемой Службе внешней информации, шефом которой был оберфюрер СС Гейнц Йост.

Группа, получившая позднее название группа VI"Ф", занималась особой деятельностью. Из своего бюро на Дельбрюксштрассе в Берлине Науйокс управлял разными мастерскими, где надежные люди делали таинственную работу. Группа "Ф" представляла собой "техническое подразделение" СД. Там фабриковали фальшивые документы, паспорта, удостоверения личности, пропуска всех стран, нужные агентам СД, действующим за границей; делали даже фальшивые деньги. Группой по изготовлению фальшивок руководил гауптштурмфюрер СС Крюгер. Другая мастерская, располагавшаяся в одном самом обычном пригородном доме, была радиосекцией. Некоторое время Ноуйокс надзирал за всеми видами строго конфиденциальной деятельности, а в январе 1941 года впал в немилость и был переведен в войска СС за то, что осмелился оспорить один из приказов Гейдриха. После этого последний не прекращал следить за ним бдительным и ненавидящим оком и настоял, чтобы Науйокс был зачислен в боевую часть на Восточном фронте. Однако директивы Гиммлера запрещали посылать "держателей государственных тайн" в места, где они рисковали попасть в руки противника, это и спасло его. Прослужив в Дании, а затем проработав в экономических оккупационных службах в Бельгии, Науйокс в конце концов дезертировал и перебежал к американским войскам 19 октября 1944 года. Он, по-видимому, не знал о том, что его имя фигурировало в списке военных преступников. Находясь в заключении в Германии в ожидании вызова в союзный трибунал, в 1946 году он бежал и исчез.

10 мая 1939 года Науйокс был еще в фаворе у Гейдриха, и тот вызвал его в свое бюро на Принц-Альбрехтштрассе. Гейдрих объяснил, что поручает ему инсценировать нападение на немецкую радиостанцию в Глейвице, в Верхней Силезии, рядом с польской границей. Эта инсценировка должна иметь вид нападения на станцию польской специальной команды. "Нам нужны для иностранной печати и германской пропаганды материальные доказательства польского нападения", - сказал Гейдрих.

Науйокс отобрал шесть особо надежных людей из СД и отправился с ними примерно 15 мая в Глейвиц. Нужно было соблюдать абсолютную тайну, что было нетрудно сделать, потому что летом 1937 года пограничная полиция перешла под контроль гестапо. Там Науйокс должен был ждать шифровку Гейдриха, чтобы начать акцию. Он знал, что для проведения операции в его распоряжении будут немцы, одетые в польскую форму. Сценарий, составленный Гейдрихом, предусматривал, что фальшивая команда захватит станцию и будет удерживать ее столько времени, чтобы говорящий по-польски немец успел зачитать резкое заявление, тоже написанное Гейдрихом. "В этом заявлении, - рассказывал Науйокс, - говорилось, что пробил час германо-польской войны и что сплотившиеся поляки сокрушат всякое сопротивление немцев".

Абверу, службе военной разведки, непосредственно подчиненной Верховному командованию вермахта, было поручено приготовить обмундирование, оружие и удостоверения для фальшивых польских солдат. Гиммлер потребовал добыть подлинное польское обмундирование и подлинные польские военные документы, хотя службы Науйокса (группа "Ф") могли бы без труда изготовить безупречные поддельные документы.

Канарис, верховный шеф абвера, попытался было помешать этой операции или по меньшей мере исключить участие в ней его служб, но не преуспел в этом, поскольку Кейтель дал свое согласие. Тогда он решил держаться в стороне от этого дела, а координировать работу каждой службы Гейдрих поручил оберфюреру СС Мельхорну.

Разделение дела на отдельные задачи способствовало сохранению секретности и рассредоточивало ответственность. В мае Небе, шеф криминальной полиции и подчиненный Гейдриха, попросил командование вермахта дать ему польскую военную форму, "чтобы снять фильм" о воображаемой польской агрессии. Военные не усмотрели в этом ничего особенного, но последовавшая затем просьба предоставить настоящее оружие и особенно подлинные документы привела их к совершенно определенному выводу, что речь идет о чем угодно, но только не о кино.

В конце августа Науйокс, который ждал приказов Гейдриха в Глейвице, был вызван в Оппельн, силезский городок в 70 километрах к северу от Глейвица. Там ждали его Мюллер и Мельхорн, чтобы обсудить последние детали операции. Мюллеру как шефу гестапо Гейдрих поручил доставить самый важный "материал", которому Гейдрих дал оригинальное кодовое название "консервы". Этими "консервами" была дюжина осужденных, извлеченных Мюллером из лагерей.

Вот свидетельство Науйокса в Нюрнберге:

"Мюллер сказал, что в его распоряжении имеется двенадцать или тринадцать осужденных преступников, на которых должны были надеть польские мундиры и трупы которых должны были быть оставлены на месте происшествия для того, чтобы показать, что эти люди были убиты якобы во время нападения. Для этой цели была предусмотрена операция с впрыскиванием яда, которую должен был произвести приглашенный Гейдрихом врач; было также предусмотрено, чтобы на трупах имелись огнестрельные раны. После окончания инсценировки нападения на место происшествия должны были быть приведены представители печати и другие лица; далее должен был быть составлен полицейский отчет.

Мюллер сказал мне, что он получил от Гейдриха приказ предоставить в мое распоряжение одного из этих преступников для выполнения моей задачи в Глей- вице. Условное наименование, которое он дал этим преступникам, было "консервы".

Происшествие в Глейвице, в котором я принимал участие, было осуществлено накануне нападения Германии на Польшу. Насколько я помню, война началась 1 сентября 1939 года".

Все, таким образом, было подготовлено в малейших деталях.

"В полдень 31 августа я получил от Гейдриха по телефону условный сигнал, что нападение на радиостанцию должно состояться в тот же день в 8 часов вечера. Гейдрих сказал: "Для выполнения этого задания обратитесь к Мюллеру за "консервами"". Я это сделал и попросил Мюллера дать указание передать мне нужного человека поблизости от радиостанции. Он был жив, но находился без сознания. Я попытался открыть ему глаза. По глазам я не смог установить, был ли он жив, но я заметил, что он дышал".

Мюллер заверил обреченных на смерть осужденных, что за патриотическое участие в этой акции их помилуют и освободят.

В указанный час инсценировка нападения состоялась. Как и было предусмотрено, текст, составленный Гейдрихом, был зачитан по-польски по запасному передатчику, что заняло не больше трех или четырех минут, потом Науйокс и его люди ретировались, оставив "консервы" вокруг здания.

На следующий день, 1 сентября, когда германские войска, перейдя границу на рассвете, шли по польской территории, Гитлер выступил в рейхстаге, перечислил несколько "нарушений границы", совершенных поляками (с 23 августа немцы умножили свои провокации), и упомянул о радиостанции в Глейвице, "атакованной регулярными польскими войсками". Со своей стороны Риббентроп разослал германским посольствам за границей коммюнике, в котором говорилось, что вермахт был вынужден перейти к активным действиям, чтобы "дать отпор" польским нападениям, и эта формула была воспроизведена в коммюнике Верховного командования вермахта. Все немецкие и некоторые иностранные газеты поместили сообщения об этом событии. Пришлось прождать шесть лет, чтобы узнать правду. Что касается сотрудников СД, которые участвовали в этой операции, то гауптштурмфюрер СС Биркель утверждал, что все они были "устранены", за исключением Науйокса.

Нацисты часто прибегали к методам подобного рода и использовали форму и снаряжение своих противников в нарушение международных правил. Последним и самым экстраординарным примером этого была операция "Грейф" - акция эсэсовской команды Скорцени, предназначенной поддержать безнадежное наступление фон Рундштедта в Арденнах в декабре 1944 года. В этой операции участвовало больше 3 тыс. эсэсовцев, одетых в американскую форму, снабженных танками "Шерман", американскими грузовиками и джипами. Они должны были посеять панику среди союзников, в боевые порядки которых они глубоко вклинились, и произвести смелые диверсионные акции.

В то же время операция "Гиммлер" в Глейвице показала, что уже тогда службы СС и армия действовали в сговоре. И действительно, в ней приняли участие СД, гестапо и, по приказу командования вермахта, абвер.

На третий день войны, когда немецкие войска захватили уже значительную часть польской территории - 8-го их танки вошли в Варшаву, - Гитлер решил перевести свою ставку ближе к фронту. Три специально оборудованных для этого поезда пересекли польскую границу в районе Катовиц (несколько в стороне от Глейвица) и направились по территории Польши к северу, в Цоппот, маленький порт на бывшей территории Данцига, только что присоединенного к рейху законом от 1 сентября. Гитлер оставался там до конца сентября.

В первом специальном поезде ехал Гитлер, во втором - Геринг, в третьем - Гиммлер.

Таким образом, Гиммлер одним из первых проник в Польшу, как это было в Австрии и Чехословакии. Всегда сопровождаемый своим верным адъютантом обергруппенфюрером Вольфом, он участвовал во всех важных заседаниях штаба и наблюдал за устройством своих служб на захваченной территории. Каждая из служб делегировала к нему своего представителя, в частности приехал и молодой шеф секции внутренней контрразведки СС Вальтер Шелленберг. Этот выбор не был случайным, так как ранее Гейдрих поручал Шелленбергу вести переговоры с армией об урегулировании методов действий людей Гиммлера в ближних тылах фронта. Специальные команды гестапо и СД прибыли в Польшу вслед за наступавшими войсками, чтобы "обеспечивать безопасность тылов", но главным образом чтобы начать выполнение мер, давно намеченных Гиммлером по отношению к польскому населению.

Отряды сыскной полиции, состоявшие из людей гестапо и СД, образовали так называемую эйнзатцгруппу, которая подразделялась на эйнзатцкоманды. Никакого конкретного письменного соглашения с армией заключено не было. Когда военные узнали в подробностях о мерах по ликвидации Польши, предписанных Гитлером, они испугались. Бомбардировки Варшавы были запланированы заранее, хотя в военном отношении они не были необходимы; предусматривалось проводить облавы среди населения; Гитлер приказал также устроить "политическую чистку" Польши, и генералы знали, какие крайности повлечет за собой такой приказ. Наконец, были запланированы самые разные провокации. Так, Риббентроп информировал адмирала Канариса об организации "восстания" украинских меньшинств против поляков, которое должно было позволить сжечь фермы и дома поляков в этих районах.

Канарис предупредил Кейтеля, что такие операции чреваты риском для армии. Некоторые генералы согласились с Канарисом, когда тот воскликнул: "Когда-нибудь весь мир припишет ответственность за такие методы вермахту, на глазах у которого происходили эти события". Под нажимом этих генералов Кейтель и Браухич высказали самому Гитлеру свои возражения против использования гиммлеровских команд в войсковых тылах. Безопасность войск обеспечивается достаточным образом, говорили они, и присутствие таких команд ничем не оправдано.

Ко всеобщему удивлению, Гитлер сначала согласился с ними, но вскоре вернулся к своему прежнему решению и передал Кейтелю приказ согласиться с присутствием людей Гиммлера. Кейтель тотчас подчинился по своему обыкновению и информировал генералов, что он не имеет никакого влияния на развитие событий, поскольку речь идет о приказе фюрера. Так он примирился с бомбардировками Варшавы и казнями некоторых категорий населения - интеллигентов, представителей знати, священнослужителей и, естественно, евреев. Три первые категории рассматривались Гиммлером и Гейдрихом как опасные, потому что только они были способны организовать внутреннее сопротивление и воспротивиться насаждению нацистских порядков, а это было бы гораздо труднее сделать, даже невозможно, если население лишится интеллектуальных кадров и носителей нравственности. Что касается евреев, то приказ об их уничтожении в Польше был началом "окончательного решения".

На совещании в поезде Гитлера генерал Иоганнес фон Бласковиц, которому было поручено выработать план нападения на Польшу и который командовал армией в этой кампании, выступил с энергичным протестом и подготовил подробный доклад о жестокостях эсэсовцев и их оперативных команд по отношению к евреям и польской элите. Он направил этот доклад непосредственно Гитлеру, но лишь вызвал у того необычайный гнев. Эти затруднения разрешились заключением письменного соглашения между Верховным командованием вермахта и Гиммлером об использовании оперативных групп СС в кампании против СССР, в ходе которой жестокость эсэсовцев превзошла все мыслимые пределы.

В сентябре 1939 года было не так уж много военных, которые осмеливались протестовать. Канарису, Бласковицу и в меньшей степени Браухичу на первый взгляд как-то удавалось, хотя и с трудом, воздействовать на Кейтеля, но все попытки не дали результатов.

В целом армия одобряла и поддерживала Гитлера. Генералы надеялись на "войну в цветах" - то, что мы называем "войной в кружевах", - и операции в Австрии и Чехословакии, а потом молниеносная кампания в Польше, казалось, давали для этого основание. Они боялись меряться силами с французской и британской армиями, но Гитлер убеждал их, что кампания во Франции тоже будет легкой. Осенью 1939 года генералы занимали видное место в нацистском государстве. Они пожинали лавры на Востоке и готовились к схватке с демократиями Запада. Внутри страны многие из них находились на ключевых постах в военной экономике. Удаленность театров военных действий и функции, которые они там выполняли, казалось бы, давали им необычайную независимость, помогали освобождаться от опеки со стороны партии и от контроля со стороны гестапо и СД.

Какова же была позиция Гиммлера и гестапо в такой ситуации, развитие которой могло стать для них опасным?

Прежде всего были приняты определенные меры предосторожности в целях ограничения самостоятельности военных. Например, наиболее крупную часть армейского транспорта составлял моторизованный корпус, подчиненный партии. Без его грузовиков, мотоциклистов и водителей армия не могла удовлетворительно обеспечивать свое снабжение. Партия сохраняла, таким образом, легкое средство контроля над военными и при случае могла помешать передвижениям армии.

С другой стороны, по требованию Гиммлера и вопреки всем обычаям военные никогда не имели полицейской власти ни в Чехословакии, ни в Польше. Ее с самого начала взяли в свои руки службы Гиммлера и в Чехословакии, и ранее в Австрии. В Польше же власть переходила к ним сразу же, как только заканчивались собственно военные операции, и так происходило по мере продвижения войск.

Появление оперативных команд СД и гестапо немедленно вслед за воюющими войсками и еще в ходе развертывания операций было новшеством и "смелой инициативой" Гиммлера. Такое нововведение, объединявшее действия агентов двух основных служб, отражало важное преобразование, которое совершалось в то время (Эйнзатцкоманды СС создавались для вступления в Чехословакию. Но их роль там была иной и ограничивалась во времени, поскольку было заявлено, что их распустят, как только в Праге будет учреждена служба сыскной полиции)

С тех пор как Гиммлер 17 июня 1936 года стал шефом всех полицейских служб Германии, начались разного рода перемены. В циркуляре от 28 августа 1936 года указывалось, что с 1 октября все службы политической полиции земель будут иметь название "Гехайме штаатсполицай" (гестапо), а региональные службы - "Штаатсполицай" (стапо). Новые названия и подразумеваемая субординация дополняли те действия по унификации, которые проводились уже в течение трех лет. 20 сентября еще в одном циркуляре, на этот раз подписанном министром внутренних дел Фриком, которому теоретически подчинялись все полицейские службы, говорилось, что отныне центральная служба гестапо в Берлине будет контролировать деятельность шефов служб политической полиции во всех землях.

Для усиления оперативных возможностей и обеспечения быстроты репрессий Фрик подписал 25 января 1938 года приказ, по которому инициатива и полномочия по проведению превентивных интернирований переходили к самому гестапо. До сих пор гестапо ограничивалось арестами, санкционированными по их предложению министерством внутренних дел. Теперь же и такой слабый контроль исчезал. "Превентивное интернирование, - говорилось в приказе Фрика, - может быть осуществлено с санкции государственной секретной полиции в качестве меры принуждения против тех, кто своим поведением ставит под угрозу безопасность народа и государства, с тем чтобы сломить любые поползновения такого рода со стороны врагов народа и государства".

Приказы об интернировании не подлежали обсуждению. Нельзя было обращаться ни в какую административную или судебную инстанцию, и мы видели, что судам запрещено было вмешиваться в дела гестапо. Чтобы сам подвергаемый интернированию был хорошо об этом информирован, приказ, вручавшийся ему для сведения, имел наверху следующий текст: "Арестованное лицо не имеет права обращаться с жалобой по поводу декрета о превентивном интернировании". Затем следовало указание о причинах интернирования. Чаще всего они состояли из немногих слов. Например: "Подозревается в деятельности, наносящей вред государству"; "Серьезно подозревается в помощи дезертирам". Или еще: "Будучи родственником дезертира (или эмигранта), способен воспользоваться любым поводом, чтобы нанести вред рейху, если будет находиться на свободе".

Приказ Фрика от 25 января, а затем декрет от 14 сентября 1938 года заставляли организации НСДАП сотрудничать со службами гестапо, которым фюрер поручил "миссию выслеживать и устранять всех врагов партии и национал-социалистского государства, а также все силы, могущие разрушить их".

Таким образом, гестапо полностью и окончательно утвердило свое могущество. Его должностные лица становились государственными чиновниками. Теперь службы Гейдриха, охватившие всю Германию, включали в себя:

- 57 региональных служб гестапо, разделенных на
- 21 главный пост стало,
- 36 постов стапо.

Криминальная полиция (крипо), которая с 1936 года составляла вместе с гестапо единое целое, окрещенное сипо (сыскная полиция), имела в своем распоряжении:

- 66 региональных служб, разделенных на
- 20 главных постов криминальной полиции,
- 46 постов криминальной полиции.

Гейдрих имел все основания быть довольным. Тем не менее, хотя он и был шефом сипо, он по-прежнему руководил СД, своей первоначальной службой, и часто имел от этого неприятности административного характера. Несмотря на его усилия, СД оставалась службой партии. Наконец 11 ноября 1938 года появился декрет, по которому СД становилась разведывательной службой партии и государства. Ее главная задача заключалась в помощи сыскной полиции (сипо = гестапо + крипо). Но благодаря усилиям Гейдриха, который взял за образец британскую Интеллидженс сервис, СД трансформировалась до такой степени, что превратилась скорее в службу политической разведки, в основном шпионажа, чем оставалась просто вспомогательным учреждением полиции.

Таким образом, когда разразилась война, СД уже была информационной службой государства, в то же время органом партии. В таком положении она находилась до самого конца. Административная "граница", которая отделяла ее от других служб Гиммлера, беспрерывно создавала всякие затруднения, несмотря на единство управления Гиммлера - Гейдриха. Создание оперативных команд со смешанным составом для кампании в Польше еще больше обнажило эти трудности. Поэтому летом Гиммлер принял важное решение - создать новый организм. Официально это было оформлено декретом от 2 7 сентября 1939 года. В соответствии с этим текстом рейхсфюрер СС объединял основные из своих служб под эгидой Главного имперского управления безопасности, более известного под аббревиатурой РСХА Создание его отвечало предложению, высказанному Гиммлером еще в 1936 году; необходимо образовать "корпус защиты государства".

Так были объединены службы следствия, расследования, криминальной и политической документации. Первым результатом этой меры стало усиление контроля со стороны центрального руководства СС над всеми полицейскими службами, так как РСХА с самого начала рассматривалось как правительственная служба, входящая в министерство внутренних дел, и одновременно как одна из главных служб СС, подчиненная Верховному командованию СС. Такое административное переплетение вполне соответствовало нацистскому стилю. Д-р Вест попытался разъяснить его на псевдоюридическом жаргоне, и его высказывание заслуживает, чтобы его процитировать:

"СС и полиция составляют единое целое как в отношении структуры, так и в отношении деятельности, но при этом организация их персонала не теряет собственного характера и места среди других важных подразделений партии и государственной администрации, которые с различных точек зрения имеют одинаковую природу".

В тот же день, когда было создано РСХА, другим декретом были назначены руководители служб, что было простым подтверждением их прежних функций; шефом РСХА стал Гейдрих.

С точки зрения законности эта амальгама представляла собой нонсенс. Аббревиатура РСХА скрывала известное название "гестапо". По тем же причинам агенты и сотрудники, подчиненные РСХА, носили на рукаве отличительную ленту СД, даже если они принадлежали к гестапо или крипо. Эти знаки отличия свидетельствовали лишь о том, что данный агент входил в специальное эсэсовское формирование - формирование, которому целиком был придан персонал РСХА, интегрированный в СС.

РСХА было гигантской полицейской машиной, задуманной в целях централизации информации, улавливания малейших враждебных слухов и доведения их, усиленных и разъясненных, до главного хозяина машины - рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Обратная связь должна была доводить до всех, даже самых нижних эшелонов, желания хозяина, доносить его приказы до самых отдаленных точек нацистского мира и обеспечивать их быстрое исполнение.

На практике РСХА оказалось плохо управляемой машиной. Чрезмерное дробление, разделение на ячейки ради сохранения секретности во многом лишали его действенности. Кроме того, разграничение между получением сведений и выполнением задач и то обстоятельство, что информация последовательно проходила несколько ступеней, прежде чем прийти к заказчику, - все это нарушало систему ответственности и полномочий. Группы, занимавшиеся обобщением сведений, собранных на местах, состояли из бюрократов, оторванных от жизни. Их доклады оказывались сухими и выхолощенными, так что наверх поступали совершенно бессодержательные обзоры. Эта слишком забюрократизированная концепция полицейской работы приводила к многочисленным ошибкам в деятельности немецких служб и к неэффективности значительного числа мер, даже самых жестоких. Парадоксальным образом сама "суперорганизация" РСХА была причиной своих неудач.

См. в прилагаемых документах схему организации РСХА.

Сложность организации РСХА сделала необходимой специальную подготовку всех сотрудников, работавших в этой системе. Циркуляром Гейдриха от 18 мая 1940 года предписывалось, чтобы молодые агенты, вступающие в РСХА, проходили стажировку в различных службах. Молодые нацисты, новоиспеченные эсэсовцы, или выходцы из университетов с юридическими дипломами должны были пройти три этапа стажировки: четыре месяца в криминальной полиции, где они изучали основы полицейской работы, а также постигали первые научные понятия в этой области; три месяца в СД и три месяца в гестапо. Они получали общее представление о функционировании служб и знали, чего следует ожидать от каждой соседней службы. Затем, в зависимости от личных склонностей и служебных нужд, бывший стажер прикреплялся к одному из семи управлений, на которые делилось РСХА.

Гестапо составляло IV управление РСХА.

РСХА распространяло свою деятельность на оккупированные или аннексированные страны. Службы, создаваемые в этих странах, до мельчайших деталей копировались со служб центральной организации. Именно в таком виде гестапо было известно почти во всей Европе.

Совсем не случайно и не благодаря выразительности своего названия гестапо стяжало известность, превышавшую известность всех других учреждений РСХА и самого РСХА (Центральная служба РСХА находилась в доме 8 на Принц- Альбрехтштрассе, в помещениях, занятых гестапо), о котором широкая публика практически ничего не знала. Гестапо было единым исполнительным инструментом, главным и самым грозным организмом, осью машины, от которой приводились в движение все другие части. В гестапо получали смысл и завершение обработка документации, обобщения, сбор сведений всякого рода, статистика, "научные" и "методологические" исследования, проводившиеся в других управлениях. Именно там статистические данные и списки, подготовленные в других местах, превращались в людей, за которыми надо было охотиться, как за дичью, вешать, мучить, превращать в рабов или уничтожать. И стоит ли удивляться, что это трехсложное слово утонуло в крови, криках и слезах в большей степени, чем любое другое в истории людей?

В период наиболее интенсивной деятельности, то есть весной 1944 года, внешние службы гестапо насчитывали 25 главных постов, 65 постов, а также "точки" в 300 главных постах и 850 комиссариатах приграничной полиции. На процессе в Нюрнберге Кальтенбруннер, преемник Гейдриха и последний шеф РСХА, признал, что персонал гестапо должен был достигать в конце 1944 года 35-40 тыс. "постоянных" членов, тогда как обвинение выдвигало цифру в 45-50 тыс. (Эти цифры не включают ни осведомителей, добровольных или платных, ни "вспомогательных" агентов, которые подбирались в оккупированных странах. Надо принимать также во внимание масштабы различных обществ, в которых гестапо имело своих агентов), указав их приблизительное распределение по источникам происхождения. Эту цифру, по-видимому, следует признать наиболее точной, так как в течение второй половины 1944 года гестапо подчинило себе некоторое число служб, до этого зависевших от других организаций.

Когда создавалось РСХА, гестапо уже интегрировало некоторые элементы СД. Такая политика проводилась и Мюллером при поддержке Гейдриха и Гиммлера. В конце 1941 и начале 1942 года Мюллер хотел расширить поле деятельности своих агентов, включив туда неоккупированные иностранные государства, и под предлогом облегчения контрразведывательной работы потребовал себе полномочий внешней СД. Его план провалился. Тем не менее он добился права контактировать непосредственно с "атташе по полиции" за границей, официальными или подпольными, требовать от них информацию, направлять им директивы, минуя VI управление (внешней СД).

Чтобы обеспечить себе превосходство и контроль, гестапо в начале войны предоставило необходимые кадры для создания секретной полевой полиции, подчиненной верховному командованию вермахта. Затем и, по-видимому, как раз с помощью внедренных таким образом людей Гейдриху удалось практически поглотить эту полевую полицию в оккупированных странах, когда 5 тыс. ее членов были переведены в гестапо. Число же одних только "изначальных" агентов гестапо достигало 32 тыс.

Приказом от 1 октября 1944 года Гиммлер отдал под управление гестапо сотрудников таможенной приграничной полиции, до этого подчинявшихся министерству финансов. А собственно приграничная полиция была включена в состав гестапо значительно раньше. Этот захват таможен (Половина из 54 тыс. таможенников продолжала получать жалованье от министерства финансов, а за несколько дней до окончания войны все они были возвращены в ведение этого министерства. Никакой роли они практически не сыграли) являл собой пример административной "всеядности" шефов гестапо. Поглощение части служб абвера в конце 1944 года оказалось, напротив, весьма значительным по размерам и было бы еще большим, если бы нацистский режим не рухнул несколько месяцев спустя. Такая аннексия знаменовала собой окончание борьбы за прерогативы, которую нацисты вели против абвера.

Чтобы обеспечить контроль даже за самым ничтожным из своих агентов, Гиммлер подписал в начале 1940 года приказ, по которому вся немецкая полиция переходила на особое положение на время войны и передавалась в ведение СС. Это решение имело следствием изъятие из компетенции судов расследований, затрагивающих того или иного агента полицейских служб. Расследования и вытекающие из них судебные решения входили теперь в исключительную компетенцию специального органа в управлении СС. Тем самым всякий контроль становился невозможным, и Гиммлер в качестве верховного шефа СС мог творить произвол внутри своих служб, поскольку он по своей прихоти мог разрешить или не разрешить проводить расследование, мог прекратить его до окончания, влиять на судебные решения, отменять их, запрещать исполнение, миловать виновных или, наоборот, ужесточать меру наказания. Таким образом, в начале 1940 года Гиммлер завершил создание грозного инструмента, начатое шестью годами раньше. Благодаря войне этот инструмент нашел затем широкое применение, соответствовавшее масштабам этой организации.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ГЕСТАПО В ВОЙНЕ 1940 год

1. Польша

Зимой 1941/42 года, когда войска СС занимались "чисткой" гражданского населения (то есть его уничтожением) в оккупированных к тому времени районах СССР, Гиммлер выступил перед группой офицеров СС с речью, предназначенной поднять их дух, несколько смущенный нагромождением ужасов, которые даже они выносили с трудом.

"Очень часто, - сказал он, - работники сил СС думают о депортации живущих здесь людей. Эти мысли приходили мне на ум, когда я наблюдал трудную работу, выполняемую здесь сыскной полицией, которой много помогают ваши люди. То же самое происходило в Польше при температуре в 40° ниже нуля, там, где мы должны были транспортировать тысячи, десятки и сотни тысяч людей, где нам приходилось проявлять жестокость - вы должны это услышать, но тотчас забыть, - расстреливая тысячи репрессированных поляков".

Польша была полигоном для опробования нацистских методов. Именно там, в городах и деревнях этого несчастного "генерал-губернаторства", отданного во власть кровавого Франка, отрабатывались способы, с помощью которых вскоре была опустошена вся Европа.

7 октября 1939 года, сразу по завершении завоевания Польши, Гитлер подписал декрет, скрепленный также подписями Геринга и Кейтеля, о назначении Гиммлера "комиссаром рейха по утверждению германской расы", которому поручалось также "германизировать" Польшу.

В соответствии с этим декретом рейхсфюрер СС должен был направлять в рейх чистокровных немцев из иностранных государств, "устранять пагубное воздействие иностранной части населения, представляющей опасность для рейха и для сообщества германского народа", и создавать новые германские колонии. Для успешного выполнения задачи ему были предоставлены выбор средств и полная свобода действий. Гиммлер тотчас конкретизировал эти общие директивы.

"Наш долг состоит не в том, - сказал он, - чтобы германизировать Восток в старом значении этого слова, то есть преподавать тамошнему народу немецкий язык и германское право, а в том, чтобы обеспечить заселение Востока только чистокровным германским народом". Таково было естественное следствие эсэсовских "принципов крови". "Очищение от чужих рас присоединенных территорий является одной из важнейших целей на германском Востоке".

Чтобы ускорить эту "германизацию" нового типа, Гиммлер приказал принять меры по "предотвращению роста польской интеллектуальной элиты", распределил земли, освободившиеся в результате исчезновения польских фермеров, между чистокровными немцами, а чтобы использовать "очень хорошие расовые типы", которые могут быть обнаружены "в таком смешении рас", он холодно заявил: "Я думаю, что наш долг - забрать себе их детей, отдалить их от их окружения, выкрадывая и похищая их в случае необходимости. Либо мы получим хорошую кровь, которую сможем использовать сами и дадим ей место в нашем народе, либо, господа, хотя вы, быть может, и сочтете это жестокостью, но сама природа жестока, и мы разрушим эту кровь".

Так поляки и евреи были экспроприированы, лишены имущества, домов и земель. Земли были переданы "колонистам" - "чистокровным немцам", жившим тогда за границей и возвращенным в Германию. Экспроприированных помещали в концентрационные лагеря, если они были евреями или считались возможными противниками; в более благоприятных случаях они отправлялись в Германию на военные заводы или сельскохозяйственными рабочими; порой они были даже вынуждены работать на бывших собственных землях как крепостные.

Декретом от 12 декабря 1940 года Гиммлер ввел "расовый регистр". В него заносились: 1) чистокровные немцы, занимавшиеся политической деятельностью в какой-либо нацистской организации; 2) чистокровные немцы, не занимавшиеся политической деятельностью; 3) лица, происходящие от чистокровных немцев или супруги чистокровных немцев; 4) потомки немцев, абсорбированные польской нацией, "полонизированные" и рассматриваемые в качестве ренегатов. Последние должны были подвергнуться перевоспитанию в целях их "регерманизации". Уклоняющиеся от такого перевоспитания, а также лица, уклоняющиеся от внесения в "расовый регистр", передавались в ведение гестапо и направлялись в концентрационные лагеря.

Исполнение всех этих мер по "германизации" и колонизации было поручено шефу Главного управления имперской безопасности (РСХА) Гейдриху. РСХА организовывало и проводило экспроприацию, эвакуацию, перевозку на работы в Германию и доставку колонистов на "освобожденные" земли аннексированной Польши (Приказом от 8 октября 1939 года за подписью Гитлера в рейх были включены четыре западные провинции Польши, а приказом от 12 октября остальная часть страны была объявлена "генерал-губернаторством Польши"), или "генерал-губернаторства", которым управлял губернатор Ганс Франк.

"Мы должны уничтожать евреев повсюду, где найдем их, и всякий раз, как только это будет возможно", - говорил Франк. Для решения этой задачи в июне 1940 года в Освенциме, под Краковом, был открыт лагерь уничтожения. Там, посреди гнилых болот, за пять последующих лет были истреблены миллионы евреев.

Вскоре после Освенцима были открыты два других лагеря - в Майданеке и Треблинке. Треблинка послужила прототипом для всех созданных в дальнейшем лагерей уничтожения.

За один год РСХА, выполняя директивы Гиммлера, выселило из той части Польши, которая была аннексирована рейхом, полтора миллиона польских и еврейских крестьян и переправило их в "генерал-губернаторство", где судьба их сложилась ужасно. К концу мая 1943 года было экспроприировано 702760 хозяйств общей площадью в 6367971 гектар. Сюда включены лишь хозяйства, занятые "службами" Данцига, Западной Пруссии, Познани, Цихенау и Силезии, были найдены их отчеты об этом. На эти земли поселили 500 тыс. чистокровных немцев, то есть одну треть в сравнении с экспроприированными поляками. В мероприятии участвовали "Фольксдойче миттельштелле", открывшее новую службу под контролем Гиммлера, и Центр иммиграции, учрежденный при управлении полицейских служб и СС.

Поляки, отправленные в Германию, находились на положении рабов. Теории Гиммлера о функционировании будущего рейха здесь впервые воплотились в жизнь под наблюдением гестапо.

В качестве сельскохозяйственных рабочих поляки подчинялись регламенту из пятнадцати пунктов. Прежде всего регламент определял: "Сельскохозяйственные рабочие польской национальности не имеют права жаловаться; следовательно, никакая жалоба не будет приниматься никакой официальной администрацией". Так что, отданные на произвол своих "господ", польские рабы не имели права оставлять места работы. Для них был введен комендантский час с 20 час. до 6 час. утра зимой и с 21 час. до 5 час. утра летом. Они имели право пользоваться велосипедом только для поездки к месту работы и по приказу своих хозяев. Им было запрещено посещать церкви и храмы, кино, театры, места культурных мероприятий и рестораны. Они не должны были вступать в половые контакты с какими бы то ни было женщинами и девушками; собираться вместе, пользоваться транспортом: железной дорогой, автобусом и т.д. Им строго запрещалось переходить от одного хозяина к другому. Хозяин же мог подвергать их телесным наказаниям, "если указания и увещевания не действуют". В подобных случаях он ни перед кем не отчитывался и не "считался ответственным перед администрацией". Кроме того, рекомендовалось держать польских рабочих вдали от семей. Под страхом серьезных санкций хозяин должен был немедленно уведомлять власти о любом "преступлении" польского рабочего. Под "преступлением" понимались "саботаж", медлительность или леность в работе, "вызывающее" поведение. Были предусмотрены суровые наказания для хозяина, если он "не соблюдает необходимой дистанции между ним и сельскохозяйственными рабочими польской национальности. То же правило относится к женщинам и девушкам. Дополнительный рацион строго запрещается".

⇦ Ctrl предыдущая страница / следующая страница Ctrl ⇨

МЕНЮ САЙТА / СОДЕРЖАНИЕ