Ł История пиратства. Оборона Порт-Артура. Громкие морские катастрофы. Учебные парусные суда. Хроника создания тепловых двигателей и паровых судов

ЛЕВ СКРЯГИН "КАК ПАРОХОД ПОГУБИЛ ГОРОД (очерки о катастрофах на реках, озерах и в портах)", 1990

Легендарный "Титаник", стяжавший себе мрачную славу в истории судоходства трагической гибелью полутора тысяч человек, считался в свое время самым большим пароходом в мире. Его водоизмещение составляло 66000 т, длина - 268 м, ширина - 33 м, высота борта - 36 м.

Пароход, о котором пойдет речь, можно было бы перевезти на "Титанике", поставив поперек палубы: его длина была меньше ширины "Титаника"... Назывался этот пароход "Сен-Филибер". Его водоизмещение 189 т, длина 32,1 м, ширина 6 м, высота борта 2,61 м.

"Сен-Филибер" - этот пигмей в печальном реестре морских катастроф - унес 15 июня 1931 г. на морское дно 500 человек: треть жертв "Титаника".

"Сен-Филибер" построили в 1923 г. на верфях Сен-Назера во Франции по заказу Нантского общества судоходства. Это было экскурсионно-прогулочное судно озерного типа, тупоносое, почти плоскодонное, с одной трубой и мачтой. Почти от бака до самой кормы его главная палуба была занята двумя пассажирскими салонами первого и второго классов. Над салонами располагалась открытая палуба со скамейками для экскурсантов.

Хотя мощность паровой машины "Сен-Филибера" составляла всего 23 л. с, его труба возвышалась над палубой на 8 м. Все это вместе с высоко расположенной, похожей на будку кассирши рулевой рубкой делало пароход похожим на буксир.

Несмотря на свои скромные размеры и тоннаж, "Сен-Филибер" имел свидетельство на перевозку 500 пассажиров. Как могло случиться, что небольшому по размеру судну выдали такое свидетельство? На этот вопрос вряд ли кто сможет теперь дать ответ.

Во Франции до сих пор стараются умалчивать о скорбном происшествии с "Сен-Филибером", поскольку эта катастрофа - одна из самых мрачных страниц в истории судоходства страны. Владельцам пароходства хорошо было известно, что когда "Сен-Филибер" отваливал от причала и пассажиры собирались на одном борту, чтобы видеть провожающих, крен парохода в эту сторону достигал почти 10 градусов. Но поскольку "Сен-Филибер" плавал в основном по реке, классификационное общество "Бюро веритас" с этим мирилось.

Восемь лет "Сен-Филибер" обслуживал регулярную пассажирскую линию Нант - Сен-Назер. Однажды летом 1931 г. дирекция одной ткацкой фабрики Нанта обратилась к владельцам "Сен-Филибера" с просьбой предоставить им пароход на воскресенье 15 июня для экскурсии на Нуармутье - большой живописный остров, расположенный в Бискайском заливе в 15 милях от устья Луары, что славился дубовыми рощами и мимозами. Нантское общество судоходства согласилось снять на один день пароход с линии и продало дирекции фабрики 500 билетов.

Воскресное утро 15 июня не обещало экскурсантам ясного солнечного дня. Это была та погода, которую французы называют "четыре времени года за день". Перед рассветом моросил мелкий дождь, потом он кончился, задул ровный юго-восточный бриз, который отогнал в сторону залива облака и позволил, наконец, солнцу порадовать обитателей Нанта.

Несмотря на ранний час, на речной пассажирской пристани собралось около трех тысяч человек провожающих. Семьи ткачей пришли проводить своих близких, отправлявшихся в интересную поездку. Среди шума и веселья толпы то и дело слышались наказы: "Привезите мимозы!", "Не забудьте мимозу, мимозу Нуармутье!"

Ровно в 7 часов убрали сходню, и "Сен-Филибер" отошел от пристани. Через 3,5 часа пароход в Сен-Назере сделал небольшую остановку и двинулся вниз по реке.

Ветер, дувший от юго-запада, перешел к югу и усилился. Пароход еще не вышел в залив, а его качало на крутых мутных волнах Луары. У многих экскурсантов началась морская болезнь.

Наконец, через 2 часа судно привалилось к деревянному пирсу острова Нуармутье. Пассажиры, взяв с собой корзины с припасами и одеяла, отправились на пикник в дубовые рощи Нуармутье за мимозой. Прошло часа три. К полудню южный ветер усилился, и капитан "Сен-Филибера" Олив поспешил выйти в обратный рейс.

Около тридцати пассажиров, которых укачало по пути из Сен-Назера, предпочли остаться на острове. Они решили дождаться отлива и добраться домой пешком по узкой дамбе, соединявшей остров с материком.

Когда пароход отошел от пирса, ветер задувал уже с запада. Со стороны Биская он гнал к устью реки "барашки". Погода ухудшалась с каждым часом. Едва пароход вышел из-за прикрытия острова, ветер обрушился на его левый борт. Через фальшборт в окна салона летела белая пена, сорванная с верхушек волн.

Пароход раскачивался все сильнее и сильнее. Из-за небольшой осадки и высокой палубной надстройки "Сен-Филибер" дрейфовал под ветер. Все труднее и труднее было удерживать его на курсе, хотя паровая машина работала на предельных оборотах.

Расстояние от северной оконечности Нуармутье до мыса Сен-Жильда, что у южного края эстуария Луары, сравнительно небольшое. Обогнув этот мыс, "Сен-Филибер" имел бы ветер с кормы и, подгоняемый им, быстро вошел бы в устье реки. Но, огибая Сен-Жильду, пароход подставил ветру весь левый борт и сильно накренился.

Большая волна выбила несколько стекол в салоне первого класса. Находившиеся там пассажиры испугались и бросились из салопа на палубу подветренного борта. Этого оказалось достаточно, чтобы крен на правый борт стал еще больше и пароход не смог уже выпрямиться.

"Сен-Филибер" лег на воду бортом и был накрыт набежавшей волной. Он исчез под водой меньше чем за минуту. Там, где только что был пароход с 500 пассажирами, гуляли волны и дул ветер.

Позже, во время разбора причин катастрофы, наблюдатель спасательной станции на мысе Сен-Жильда сообщил: "Я наблюдал за судном в бинокль. Когда оно подошло к бую отмели Шателье, я на мгновение отвел взгляд в сторону. Я подчеркиваю, только на мгновение! И когда опять посмотрел на то же место, парохода уже не было. Этот участок залива был пустынен, видны были одни волны. Я подумал сначала, что пароход скрылся в пене брызг, но на самом деле он уже исчез в волнах...".

"Сен-Филибер" пошел ко дну между буями L-2 и L-З, ограждающими отмель Шателье у мыса Сен-Жильда, примерно в 8 милях юго-западнее Сен-Назера.

Хотя помощь прибыла через полчаса, спасли всего семь человек. Лоцманский бот вытащил из воды шесть человек, которые плавали, ухватившись за деревянную скамейку, смытую с палубы парохода. Позже шедший из Сен-Назера буксир снял с буя L-2 еще одного человека.

Весь вечер и всю ночь в Нанте у здания судоходного общества бушевала толпа людей. Родственники погибших требовали от судовладельцев ответа за гибель своих жен, отцов, детей. Почему выпустили речной пароход в Бискайский залив? Почему на судне было всего лишь две спасательные шлюпки, не имелось спасательных кругов? Почему капитан Олив вышел в обратный рейс? Где 500 пассажиров?

Хозяева Нантской судоходной компании не могли ответить на все эти "почему" и "где". Не мог дать на них ответа и министр судоходства Франции. Единственное, что он мог сделать, это официально объявить, что "Сен-Филибер" был опрокинут шквалом и число жертв составило 342 человека. Но это была ложь.

На ткацкой фабрике Нанта подсчет оказался точнее. Выяснилось, что на пароход было продано ровно 500 билетов и что на острове остались 28 человек. На детей меньше семи лет билетов не брали, а большинство экскурсантов отправилось на остров с детьми. Это вскоре подтвердилось горестным фактом: через три дня течение Биская прибило к берегам островов Олерон и Фэ, а также к мысу Сен-Жильда около ста детских трупов. Потом море стало выбрасывать на побережье трупы женщин и мужчин. Через несколько месяцев, когда волнения в Нанте и Сен-Назере стихли, министерство судоходства Франции внесло в свой отчет поправку. Оно сообщило, что число жертв катастрофы составило 462 человека. Эта цифра была получена из подсчета проданных билетов (500), числа команды парохода (7), числа оставшихся на острове экскурсантов (28) и числа спасенных (7). Но и эти цифры не были точны.

Еще много дней после катастрофы ветер и течения Биская приносили к берегам Франции венки и веточки мимозы, которой так славится Нуармутье... Говорят, что те, кто находил их у моря, отвозили цветы в Нант, на братскую могилу жертв злополучного "Сен-Филибера".

Со времени катастрофы "Сен-Филибера" минуло почти шесть десятков лет. Но в истории мирового торгового флота это печальное происшествие расценивается как одно из самых парадоксальных явлений и примеров человеческой глупости, роковой ошибки капитана в принятии своего решения.

Как мог капитан плоскодонного речного парохода допустить перегрузку своего судна и "отважиться" выйти на нем в открытое море перед ожидавшимся штормом? Почему он это сделал? Ведь кому-кому, как не ему, хорошо были известны и мореходные качества судна и крутой нрав Бискайского залива, этого знаменитого "мешка бурь", "кладбища погибших кораблей..." Видимо, он это делал под давлением своих хозяев - владельцев Нантского общества судоходства, которые сняли пароход с речной линии и с выгодой продали пятьсот экскурсионных билетов.

Но что бы там ни было, причина катастрофы "Сен-Филибера" - не действие сил стихии, а ошибка капитана.

За три года до гибели "этого пигмея в печальном реестре морских катастроф" у восточного побережья США затонул в результате перегрузки во время шторма английский грузопассажирский пароход "Вестрис". С ним погибло 159 человек.

Во время следствия, которое проводилось тогда в США, один американский морской эксперт, анализируя действия капитана "Вестриса", заявил, что они представляют собой "сочетание предельной глупости с вопиющей безграмотностью". Эти слова в полной мере и по праву можно отнести и к капитану "Сен-Филибера".

ГЛАВА 13. ТАЙНА ГИБЕЛИ "НОРМАНДИИ"

Прежде чем начать рассказ об этом нашумевшем в свое время на весь мир происшествии, считаю необходимым сообщить читателю, что этот очерк написан тремя авторами. Первые четыре раздела - Германом Владимировичем Смирновым, писателем и морским инженером, пятый - его отцом, выдающимся в свое время инженером-кораблестроителем Владимиром Васильевичем Смирновым, и последний - мною. В сокращенном варианте наше коллективное исследование было опубликовано в альманахе "Тайна веков", выпущенном издательством "Молодая гвардия" в 1985 г.

Я сам видел, как горела "Нормандия" вечером 9 февраля 1942 г. С начала 1941 до 1948 г. я со своим отцом, капитаном I ранга Н. А. Скрягиным, жил в США (отец был военно-морским атташе Посольства СССР в США). В тот памятный вечер отец посадил меня в свой "бьюик", и мы помчались на набережную Гудзона, где были пирсы пассажирских судов. Помню, что по всем "стритам" со стороны реки на Манхаттан надвигались тучи дыма, вокруг ревели сирены пожарных машин, проезд к пирсу был перекрыт полицией. Мы смотрели на это страшное зрелище с Риверсайд-драйв, откуда был хорошо виден док. Мне тогда было 12 лет, но сильное впечатление от увиденного осталось и по сей день. Позже к нам в дом раза три приезжал В. И. Юркевич, и отец объяснил мне, что этот человек, эмигрант из России, создал сгоревший корабль. В 1967 г. в Москве я случайно познакомился с детской писательницей Н. И. Ливеровской. Она сказала мне: "Я читала вашу книгу ("По следам морских катастроф" - Л.С.), спасибо, что вы в ней тепло отозвались о моем брате". О каком брате? - удивился я.

О Владимире Ивановиче Юркевиче, я - его родная сестра, - ответила писательница. Она сообщила мне, что В. И. Юркевич умер два года назад в Америке, и жена, вернувшись на родину, привезла его архив. Это было накануне моей командировки, и мне не пришлось встретиться с вдовой кораблестроителя. К ней поехал Г. В. Смирнов. Оказалось, что привезенные документы попали, на счастье, в государственные архивы (ЦГАВМФ и Архив народного хозяйства СССР).

Халатность или диверсия?

9 февраля 1942 г. в 14 часов 30 минут по груде капковых спасательных поясов, сваленных в центральном салоне "Нормандии", пробежал первый огненный язычок, а через 19 минут со всех концов Нью-Йорка, завывая сиренами, мчались к южной оконечности Манхаттена к причалу Френч-лайн пожарные машины. На лайнер, окутанный клубами дыма, хлынули мощные потоки воды из брандспойтов, но пламя, раздуваемое сильным северо-западным ветром, не унималось. К 15 часам 30 минутам оно охватило прогулочную палубу, и в это время гигантский корпус судна начал крениться на левый борт. Спустя несколько минут пламя пробилось на шлюпочную и солнечную палубы, а чуть позднее занялся мостик.

К 23 часам 30 минутам крен достиг 40 градусов, а 10 февраля в 2 часа 39 минут потоки грязной воды и жидкого ила со дна Гудзона хлынули в роскошные внутренние помещения самого дорогостоящего судна в мире, легшего на бок прямо у нью-йоркского причала. Лайнер, входивший в первую тройку крупнейших и быстроходнейших судов мира, в самый разгар войны был выведен из строя. Судно, способное принять на борт почти целую стрелковую дивизию, погибло от пожара как раз тогда, когда американское военное командование испытывало огромную нужду в войсковых транспортах.

"Нормандия"... Это великолепное судно, не имевшее себе равных в мире, спроектировал русский инженер В. И. Юркевич

Гибель "Нормандии" по-прежнему таит немало загадок и продолжает привлекать к себе внимание и историков, и широкий круг читателей.

"Подозрений на диверсию нет!"

Репортеры нью-йоркских газет появились около горящей "Нормандии" раньше, чем агенты Федерального бюро расследований, и их корреспонденции с места катастрофы позволяют довольно точно воспроизвести последовательность событий, как она представлялась очевидцам.

Мэри Превилл - единственная женщина, которая находилась на борту "Нормандии" в день катастрофы, сообщила разыскавшим ее репортерам: "Я проходила через холл и увидела одного работника из нашей фирмы, который крикнул мне: "Внизу небольшой пожар!" Мне стало страшно, и я сразу же сошла на причал и уехала домой".

Рабочий Э. Сюлливан, оказавшийся в самом центре событий, так описывал происшедшее с ним в тот день: "Я находился в гранд-салоне и проверял линолеум. Несколько сварщиков работали здесь с ацетиленовыми горелками, вырезая стальные колонны. Примерно в сорока футах от них находились тюки, как мне показалось, упаковочной стружки или пеньки. Около них стоял человек и отгораживал их щитами от летящих из-под горелок искр. Несмотря на эти предосторожности, я почуял: что-то горит! И сразу же двинулся к выходу. Все это заняло у меня не более десяти секунд, но тут мне показалось, будто вспыхнула сразу вся палуба под ногами, и я услышал вопль: "Пожар!"

Попытки локализовать огонь собственными средствами не увенчались успехом: пожарная система не работала, поэтому 2200 рабочим, находившимся в стальной утробе, был передан по трансляционной сети приказ: "Покинуть судно!" Однако выполнить его было не просто. Огонь распространялся с такой быстротой, что 200 человек оказались отрезанными огнем и столпились на носу, нависшем над причалом: их пришлось снимать с помощью пожарных лестниц. Спасение находившихся во внутренних помещениях людей осложнилось тем, что вскоре после начала пожара отключилось электричество, вслед за этим вышла из строя телефонная связь.

Вечером 9 февраля руководитель спасательных работ на "Нормандии" адмирал Эндрюс сообщил корреспондентам, что 128 рабочих получили тяжелые ожоги, и 92 из них, попавших в госпиталь, по всей вероятности, умрут. Тогда же он сделал и первое официальное заявление о причине катастрофы: "Один газорезчик срезал с колонны канделябр в главном салоне, и искры из-под его резака случайно попали на груду капковых спасательных поясов. Капок очень горюч, поэтому огонь и распространился так быстро по палубе, заваленной поясами. Подозрений на диверсию нет!"

Буквально через несколько минут после этого интервью накренившаяся на 12 градусов "Нормандия" оборвала все канаты, связывающие ее с причалом. Перепугавшийся Эндрюс приказал немедленно затопить судно, надеясь, что оно сядет на грунт на ровный киль. Но было поздно: тысячи тонн воды, налитой пожарными на верхние палубы, хлынули на левый борт, и "Нормандия", потеряв остойчивость, стала быстро валиться на бок.

"Ощущение было такое, как будто сердце разорвалось у меня в груди", - вспоминал много лет спустя русский инженер-эмигрант В. Юркевич, который в начале 1930-х годов спроектировал корпус "Нормандии" и которого в начале 1938 г. судьба привела в Нью-Йорк. Услышав о том, что его детище горит, В. Юркевич немедленно приехал на место катастрофы и встретил здесь Р. Пунье - бывшего капитана "Нормандии". Оба они неотлучно находились при агонии своего судна и оба стали свидетелями его трагической и бесславной гибели - случай едва ли не единственный в истории кораблестроения.

На следующий день Юркевич устроил в своей нью-йоркской конторе небольшую пресс-конференцию, на которой объяснил главные технические причины гибели "Нормандии", совсем недавно рекламируемой как непотопляемое судно, и дал четкие ответы на три главных вопроса, волновавших прессу.

Почему огонь распространился так быстро?

Потому, - ответил Юркевич, - что во время переделки были удалены некоторые водонепроницаемые переборки, и потому, что пожарная система корабля была отключена и частично даже разобрана. Большое количество свежей краски на борту также способствовало распространению огня.

Почему судно перевернулось?

Потому, - объяснил инженер, - что балластные отсеки двойного дна не были заполнены водой; слишком много воды было налито на верхние палубы и надстройку и не был гарантирован ее быстрый сток.

Почему электрическое освещение вышло из строя во время пожара?

Потому, что электрогенераторы судна, по всей видимости, не работали, а питание поступало с берега. Когда начался пожар, береговое электроснабжение было либо отключено, либо оборвался кабель. Это сыграло роковую роль: без электропитания не могли сработать герметичные двери с электроприводом, а также вся сигнальная и спринклерная система.

Эти четкие и ясные ответы Юркевича косвенным образом подтвердили официальную версию. 11 февраля 1942 г. газета "Нью-Йорк геральд трибюн", подводя итоги трагедии у причала Френч-лайн, писала, что из 2200 рабочих погиб 1 и пострадало 206, из них 96 тяжело, и подозрений на диверсию нет. "Халатность сыграла на руку врагу с такой же эффективностью, как диверсия", - утверждала газета.

Итак, обычная халатность, беспечность чиновников морского ведомства! С какой изумительной легкостью официальная версия гибели лайнера разрешила ту сложнейшую ситуацию, которую создало в отношениях между США и Францией задержание "Нормандии" в Нью-Йорке в конце августа 1939 г. ...

История "великого стояния"

С того момента, как 29 октября 1932 г. огромный корпус "Нормандии" соскользнул в воды Атлантики, французская пресса не переставала поражать воображение читателей рекордными характеристиками этого небывалого корабля. Сообщалось, что его водоизмещение почти на 30 тыс. т больше, чем немецких "Времена" и "Европы", - 79280 против 50 тыс. т, что его длина превосходит длину "Бремена" на 30 м - 312 против 285 м и что мощность его машин на 25-30 тыс. л.с. выше мощности машин "Бремена" - 160 тыс. против 130-135 тыс. л.с. Не удивительно, что вся Франция с нетерпением ожидала выхода "Нормандии" в море, и гигант не разочаровал своих поклонников.

В одном из рейсов в Нью-Йорк пассажирами "Нормандии" оказались советские писатели Илья Ильф и Евгений Петров. В своей книге "Одноэтажная Америка" они писали: "Мы отправились осматривать пароход. Пассажир третьего класса не видит корабля, на котором он едет. Его не пускают ни в первый, ни в туристские классы. Пассажир туристского класса тоже не видит "Нормандии", ему тоже не разрешается переходить границ. Между тем первый класс - это и есть "Нормандия". Он занимает по меньшей мере девять десятых всего парохода. Все громадно в нервом классе: и палубы для прогулок, и рестораны, и салоны для курения, и салоны для игр в карты, и специальные дамские салоны, и оранжерея, где толстенькие французские воробьи прыгают на стеклянных ветках и с потолка свисают сотни орхидей, и театр на четыреста мест, и бассейн для купания - с водой, подсвеченной зелеными электрическими лампами, и торговая площадь с универсальным магазином, и спортивные залы, где пожилые лысоватые господа, лежа на спине, подбрасывают ногами мяч, и просто залы, где те же лысоватые люди, уставшие бросать мяч или скакать на цандеровской деревянной лошадке, дремлют в расшитых креслах, и ковер в самом главном салоне весом в тридцать пудов. Даже трубы "Нормандии", которые, казалось бы, должны принадлежать всему пароходу, на самом деле принадлежат только первому классу. В одной из них находится комната для собак пассажиров первого класса. Красивые собаки сидят в клетках и безумно скучают. Обычно их укачивает. Иногда их выводят прогуливать на специальную палубу. Тогда они нерешительно лают, тоскливо глядя на бурный океан".

В рейсе между Саутгемптоном и Нью-Йорком "Нормандия" на узел улучшила рекорд итальянского лайнера "Рекс", показав среднюю скорость 29,92 узла, а на обратном пути первой из трансатлантических лайнеров преодолела 30-узловой рубеж. Позднее в ходе ожесточенного соперничества с английским лайнером "Куин Мэри" "Нормандия" первой преодолела и 31-узловой рубеж, показав 31,2 узла. Однако в августе 1939 г. "Куин Мэри" окончательно закрепил за собой первенство с рекордом 31,69 узла.

Комментируя эти события, В. Юркевич писал: "Куин Мэри" побила "Нормандию" - такою заключение широкой публики, падкой до сенсаций. Эта победа разве не достаточна, чтобы удовлетворить гордость британцев? Но какой ценой это достигнуто? Мощность машин "Куин Мэри" на 25% превосходила мощность машин "Нормандии", а выигрыш в скорости составлял доли узла! Да при такой мощности "Нормандия" развила бы 34 узла!"

Советский писатель Лев Любимов в своей книге "На чужбине" пишет: "Нормандия" была гордостью Франции, но корпус судна строился по проекту русских эмигрантов - инженеров-кораблестроителей Юркевича и Петрова, двигатели - по проекту русского инженера Аршаулова, а винты - по системе русского инженера Хорковича".

Даже по внешнему виду "Куин Мэри" с ее высокими и узкими трубами, с мачтой перед ходовым мостиком, загроможденными палубами и открытым полубаком, уставленным шпилями, брашпилями и кнехтами, не могла идти ни в какое сравнение с изящной яхтоподобной "Нормандией" с ее обтекаемыми надстройками, просторными палубами и закрытым полубаком, в котором были запрятаны все швартовные устройства. Все это, а также необычайная роскошь внутренней отделки сделали "Нормандию" самым дорогим лайнером в мире (он стоил 55 млн. долларов, на 22 млн. больше, чем "Куин Мэри"!), и в предвоенные годы стал поистине воплощением национального престижа Франции в пассажирском судоходстве. Вот почему французы так болезненно реагировали на многие действия правительства США.

1 сентября 1939 г. "Нормандия" должна была находиться в море на обратном пути из Нью-Йорка в Гавр. Но выход не состоялся: 30 августа по приказу президента Ф. Рузвельта в портах США были задержаны и подвергнуты обыску английские, немецкие и французские суда. "Мы должны быть уверены, что ни одно судно не покинет порт с вооружением на борту", - заявляли чиновники портовой администрации ошеломленным капитанам.

Лишь позднее стал ясен смысл этой задержки: намереваясь официально сохранять нейтралитет, правительство США играло на руку Англии и Франции и в преддверии грядущих событий под всякими предлогами задерживало в нью-йоркском порту немецкий лайнер "Бремен" до подхода английских боевых кораблей. И когда вечером 31 августа "Бремен" вышел, наконец, в море, следом за ним сразу же устремился крейсер "Бервик". А на следующий день фашистская Германия напала на Польшу, началась вторая мировая война.

Хотя Англия и Франция объявили войну Германии 3 сентября, они не спешили вступать в активные боевые действия, и пока в Западной Европе тянулась девятимесячная "странная война", 14 французских пароходов, включая "Нормандию", продолжали отстаиваться в портах США. Разгром Франции в ходе быстротечной кампании 1940 г. и подписание перемирия марионеточным правительством маршала Петэна, обосновавшимся в Виши, мало изменили судьбу этих судов: с них только была списана большая часть экипажей, на борту остался лишь минимум людей, необходимых для поддержания в исправности механизмов и систем.

И вдруг 15 мая 1941 г. начались странные и удивительные события. В этот день береговая охрана США захватила все французские пароходы и выставила на них охрану, руководствуясь будто бы стремлением защитить их от возможных актов диверсии.

Одновременно с захватом "Нормандии" и других французских судов во многих американских газетах начали появляться статьи и заметки, в которых обсуждалась возможность перестройки "Нормандии" в авианосец или войсковой транспорт. А популярный тогдашний журнал "Лайф" опубликовал даже изображение "Нормандии", переделанной в судно, совмещавшее в себе обе эти функции. "В таком виде - писал журнал, "Нормандия" сможет нести 40 самолетов прикрытия и 10 тысяч солдат. Часть ее полетной палубы - самой длинной в мире - может быть отведена для тренировки в маршировке и стрельбе".

Некоторый свет на эти странные события пролила газета "Нью-Йорк геральд трибюн" от 16 июля 1941 г. "Официальные лица в Вашингтоне, - писала газета, - считают, что "Нормандия" - слишком ценное судно, чтобы простаивать без дела, и что правительство США сильно в нем нуждается и готово купить его. Эти лица заявили также, что США давно хотели овладеть "Нормандией", но не решались на это из опасения ухудшить отношения с Францией". Однако потребовалось еще полгода, чтобы американцы осуществили свое намерение. 12 декабря 1941 г. американские военные моряки заняли "Нормандию", выдворив с нее остатки французской команды, а 16 декабря судно, конфискованное правительством США, было передано флоту. Переименовав "Нормандию" в "Лафайетт", американский флот приступил к срочной переделке лайнера в войсковой транспорт.

Агония "Нормандии"

В ряду событий, которые 9 февраля 1942 г. привели к гибели "Нормандии", обращает на себя внимание один любопытный факт. Среди зевак, не допущенных полицией за ограждение причала Френч-лайн, оказались в этот день создатель лайнера В. Юркевич и бывший капитан судна Р. Пунье, поспешивший вызвать к месту катастрофы нескольких опытнейших трюмных машинистов, знавших недра "Нормандии" как свои пять пальцев. Все они немедленно предложили свои услуги адмиралу Эндрюсу. Но он высокомерно отверг предложенную помощь: "Наши спасатели и пожарные знают свое дело не хуже французов!"

⇦ Ctrl предыдущая страница / следующая страница Ctrl ⇨

МЕНЮ САЙТА / СОДЕРЖАНИЕ